Новости темы
"Репортаж"
Уроженец Сенненского района Николай Давыдько, который сейчас живет в Орше, в годы Великой Отечественной войны вел свою непримиримую борьбу с оккупантами несмотря на то, что был еще подростком. Школьник из деревни Поповка, расположенной в паре километров от нынешнего райцентра, стал связным для партизанского отряда, без страха передавая лесным воинам важные сведения о враге и участвуя в подрывных работах на железной дороге. Ветеран рассказал корреспонденту БЕЛТА, что входило в его обязанности и как он водил за нос немецких солдат, не вызывая никаких подозрений.
Когда началась война, Николай Давыдько только окончил четыре класса. Подросток был старшим ребенком в семье, вместе с ним у матери, оставшейся без кормильца, подрастали еще сын и дочь. Глава семейства еще в 1937 году стал жертвой наговора за переписку с родственником из Польши, и его арестовали, забрав прямо с работы. О судьбе отца Николай Давыдько долго ничего не знал, пока не пришла весть, что тот был расстрелян. Его реабилитировали посмертно в 1953 году, а семье репрессированного выплатили заработную плату руководящего работника.
Маленький Коля быстро повзрослел, став старшим мужчиной и опорой для матери. С приходом оккупантов жизнь в мирной деревне и семье Давыдько круто изменилась.
Деревенский парнишка помнит, что бой за Сенно продолжался три дня. Советские войска сначала отбросили немцев назад, но потом пришло вражеское подкрепление, и с новыми силами фашисты захватили город.
Потом в их деревне появились немцы. "Я ехал верхом на коне, а второго коня держал за повод. Немец меня увидел, подошел и показал, что хочет тоже проехать верхом. Он тогда сказал по-немецки: "Фарен Москва, дринкен кава", то есть "Едем на Москву, будем пить там кофе". Вот так они были уверены, что доберутся до столицы Советского Союза", - поделился воспоминаниями ветеран.
В первые месяцы войны советские войска отступали, и деревенские ребята тогда еще не понимали, чем это может грозить. "Вражеские самолеты летали, как "каршуны". Бомбежка, немецкий десант, ожесточенные бои - мы обо всем узнавали через людей, радио же тогда в деревне не было. Помню, как наши танки горели, как свечки, особенно те, что были на бензине. Солдаты бросали танки и отступали, недалеко от нашей деревни стояли три такие боевые машины, и партизаны забирали с них пулеметы, боеприпасы, разбирали снаряды. И мы, мальчишки, тоже потом этому научились - обезвреживать, доставать порох, взрывчатое вещество", - рассказал бывший партизанский связной.
Ребята из Поповки, жившие рядом с лесом и гонявшие на пастбище коров, окрестности знали как свои пять пальцев. Мальчишки находили оставленное солдатами оружие, прятали его, кто где. Николай Давыдько схоронил несколько винтовок на сеновале. И когда немцы появились в деревне с требованием сдать все боеприпасы, он не выдал своего схрона, несмотря на то, что за это мог лишиться жизни. И его "сокровища" впоследствии пригодились партизанам.
С бойцами из леса он столкнулся случайно. Коля нашел место, где была выкопана землянка, и туда приходили партизаны-разведчики. Увидев в лесу деревенского парнишку, они стали расспрашивать, кто таков, откуда, где родственники живут. Оказалось, что у сельского хлопца в Сенно была родная тетка, работавшая в аптеке. Позже через нее передавались важные сведения, которые партизанам приносил подросток.
"Недалеко от того места стоял танковый снаряд - обезоруженный, пустой, мы туда наливали керосин, поджигали, и он служил нам факелом, с которым мы шли к землянке. Я должен был два раза в неделю, в понедельник и пятницу, приходить в условленное место и отдавать добытые документы, которые ни разу не читал, медикаменты для партизан. Как я это делал? На меня надевали телогрейку, под подкладку зашивали важные бумаги, в карманы накладывали сухари - как будто я бедный попрошайка и хожу побираться в городе, ища пропитание. Тогда на въездах в Сенно дежурили часовые, у всех взрослых проверяли документы - аусвайс, как они назывались. Там не было фотографий, как в паспорте, только описание внешности. Если человек ей не соответствовал, то его могли забрать в комендатуру, а оттуда люди чаще всего не возвращались. Только на бедного тощего мальчишку никто не обращал внимания. Посмеивались, могли и остановить, спросить, куда иду. И когда узнавали, что шел к тетке, отпускали", - рассказал ветеран.
У мальчишки и мысли не возникало отказаться от своих обязанностей. Внутри горело желание запутать врага, помочь своим, и если не на поле боя, то бить немцев тем оружием, которое было доступно.
"Мы помогали в минировании рельс. Железнодорожное полотно фашисты всегда охраняли, круглые сутки, часовые ходили туда-обратно - не проскочишь. И только во время смены караула они сходились в одну точку, чтобы сдать вахту следующему наряду, заступающему на охрану путей. У нас было не очень много времени, чтобы успеть заложить мину. Причем как это надо было сделать - сначала убрать камни, грунт, спрятать мину под рельсы и затем накрыть тем же слоем, который убирали сверху. Все это производилось быстро, чтобы не попасться и чтобы часовой, который потом пройдет рядом с этим местом, не догадался, что здесь находится взрывчатка", - отметил Николай Давыдько.
Еще парнишку партизаны просили разведывать обстановку в деревнях, когда шли на многодневное задание. Мальчишки у немцев и полицаев вне подозрений, а в случае столкновения с представителями оккупационных властей партизанам и подпольщикам грозила смертная казнь. "Их не расстреливали, немцы вешали их на виду у всех, и на груди у казненных были таблички, где было написано, что это партизаны. Делали такое для устрашения мирного населения", - рассказал бывший партизанский связной.
Однажды был случай, когда разведчик из числа лесных воинов отправился на задание, заглянул в деревню, попросив поесть, и хозяйка дома налила ему супа. Боец поинтересовался, есть ли немного соли, которая считалась большим дефицитом в военное время, и женщина вспомнила, что соль есть у соседки. В соседском доме как раз находился ее племянник - полицай, с которым "гостеприимная" хозяйка и вернулась. Партизан увидел эту парочку через окно, спрятал пистолет в нагрудный карман и стал ждать. Полицай сразу потребовал, чтобы пришлый незнакомец последовал за ним в комендатуру. "Дай хоть хлеб доем", - ответил партизан, подходя поближе, укусил кусок и выхватил оружие. Предателя он ударил по голове, выбежал из дома, но чуть позже его поймали фашистские прихвостни.
После того случая малолетние связные служили еще и в качестве разведчиков: заходили в деревни, смотрели, есть ли там немцы, а затем шли к ожидавшим в укромном месте партизанам, сообщали, свободен ли путь.
"Мы не боялись ничего в том возрасте. Нам, мальчишкам, казалось, что это даже какая-то игра, которая щекочет нервы. Не было осознания, что ходим по опасному лезвию, ведь в детстве все воспринимается иначе. Это сейчас, оглядываясь назад, понимаю, как рисковал. Наверное, мне везло. Если бы немцы хотя бы на минуту заподозрили, что я связан с партизанами, меня сразу же схватили бы и казнили", - подчеркнул ветеран.
После войны он отучился в школе, пошел рано работать и выбрал профессию в отрасли связи, что стало своеобразной отсылкой к его партизанской "специальности". У Николая Давыдько две дочери, два внука, они стараются на День Победы приехать к родному человеку и разделить с ним радость этого святого для каждого белоруса праздника.
Алеся ПУШНЯКОВА,
Фото Александра ХИТРОВА,
БЕЛТА.-0-
Когда началась война, Николай Давыдько только окончил четыре класса. Подросток был старшим ребенком в семье, вместе с ним у матери, оставшейся без кормильца, подрастали еще сын и дочь. Глава семейства еще в 1937 году стал жертвой наговора за переписку с родственником из Польши, и его арестовали, забрав прямо с работы. О судьбе отца Николай Давыдько долго ничего не знал, пока не пришла весть, что тот был расстрелян. Его реабилитировали посмертно в 1953 году, а семье репрессированного выплатили заработную плату руководящего работника.Маленький Коля быстро повзрослел, став старшим мужчиной и опорой для матери. С приходом оккупантов жизнь в мирной деревне и семье Давыдько круто изменилась.
Деревенский парнишка помнит, что бой за Сенно продолжался три дня. Советские войска сначала отбросили немцев назад, но потом пришло вражеское подкрепление, и с новыми силами фашисты захватили город.
Потом в их деревне появились немцы. "Я ехал верхом на коне, а второго коня держал за повод. Немец меня увидел, подошел и показал, что хочет тоже проехать верхом. Он тогда сказал по-немецки: "Фарен Москва, дринкен кава", то есть "Едем на Москву, будем пить там кофе". Вот так они были уверены, что доберутся до столицы Советского Союза", - поделился воспоминаниями ветеран.В первые месяцы войны советские войска отступали, и деревенские ребята тогда еще не понимали, чем это может грозить. "Вражеские самолеты летали, как "каршуны". Бомбежка, немецкий десант, ожесточенные бои - мы обо всем узнавали через людей, радио же тогда в деревне не было. Помню, как наши танки горели, как свечки, особенно те, что были на бензине. Солдаты бросали танки и отступали, недалеко от нашей деревни стояли три такие боевые машины, и партизаны забирали с них пулеметы, боеприпасы, разбирали снаряды. И мы, мальчишки, тоже потом этому научились - обезвреживать, доставать порох, взрывчатое вещество", - рассказал бывший партизанский связной.
Ребята из Поповки, жившие рядом с лесом и гонявшие на пастбище коров, окрестности знали как свои пять пальцев. Мальчишки находили оставленное солдатами оружие, прятали его, кто где. Николай Давыдько схоронил несколько винтовок на сеновале. И когда немцы появились в деревне с требованием сдать все боеприпасы, он не выдал своего схрона, несмотря на то, что за это мог лишиться жизни. И его "сокровища" впоследствии пригодились партизанам.С бойцами из леса он столкнулся случайно. Коля нашел место, где была выкопана землянка, и туда приходили партизаны-разведчики. Увидев в лесу деревенского парнишку, они стали расспрашивать, кто таков, откуда, где родственники живут. Оказалось, что у сельского хлопца в Сенно была родная тетка, работавшая в аптеке. Позже через нее передавались важные сведения, которые партизанам приносил подросток.
"Недалеко от того места стоял танковый снаряд - обезоруженный, пустой, мы туда наливали керосин, поджигали, и он служил нам факелом, с которым мы шли к землянке. Я должен был два раза в неделю, в понедельник и пятницу, приходить в условленное место и отдавать добытые документы, которые ни разу не читал, медикаменты для партизан. Как я это делал? На меня надевали телогрейку, под подкладку зашивали важные бумаги, в карманы накладывали сухари - как будто я бедный попрошайка и хожу побираться в городе, ища пропитание. Тогда на въездах в Сенно дежурили часовые, у всех взрослых проверяли документы - аусвайс, как они назывались. Там не было фотографий, как в паспорте, только описание внешности. Если человек ей не соответствовал, то его могли забрать в комендатуру, а оттуда люди чаще всего не возвращались. Только на бедного тощего мальчишку никто не обращал внимания. Посмеивались, могли и остановить, спросить, куда иду. И когда узнавали, что шел к тетке, отпускали", - рассказал ветеран.У мальчишки и мысли не возникало отказаться от своих обязанностей. Внутри горело желание запутать врага, помочь своим, и если не на поле боя, то бить немцев тем оружием, которое было доступно.
"Мы помогали в минировании рельс. Железнодорожное полотно фашисты всегда охраняли, круглые сутки, часовые ходили туда-обратно - не проскочишь. И только во время смены караула они сходились в одну точку, чтобы сдать вахту следующему наряду, заступающему на охрану путей. У нас было не очень много времени, чтобы успеть заложить мину. Причем как это надо было сделать - сначала убрать камни, грунт, спрятать мину под рельсы и затем накрыть тем же слоем, который убирали сверху. Все это производилось быстро, чтобы не попасться и чтобы часовой, который потом пройдет рядом с этим местом, не догадался, что здесь находится взрывчатка", - отметил Николай Давыдько.Еще парнишку партизаны просили разведывать обстановку в деревнях, когда шли на многодневное задание. Мальчишки у немцев и полицаев вне подозрений, а в случае столкновения с представителями оккупационных властей партизанам и подпольщикам грозила смертная казнь. "Их не расстреливали, немцы вешали их на виду у всех, и на груди у казненных были таблички, где было написано, что это партизаны. Делали такое для устрашения мирного населения", - рассказал бывший партизанский связной.
Однажды был случай, когда разведчик из числа лесных воинов отправился на задание, заглянул в деревню, попросив поесть, и хозяйка дома налила ему супа. Боец поинтересовался, есть ли немного соли, которая считалась большим дефицитом в военное время, и женщина вспомнила, что соль есть у соседки. В соседском доме как раз находился ее племянник - полицай, с которым "гостеприимная" хозяйка и вернулась. Партизан увидел эту парочку через окно, спрятал пистолет в нагрудный карман и стал ждать. Полицай сразу потребовал, чтобы пришлый незнакомец последовал за ним в комендатуру. "Дай хоть хлеб доем", - ответил партизан, подходя поближе, укусил кусок и выхватил оружие. Предателя он ударил по голове, выбежал из дома, но чуть позже его поймали фашистские прихвостни.
После того случая малолетние связные служили еще и в качестве разведчиков: заходили в деревни, смотрели, есть ли там немцы, а затем шли к ожидавшим в укромном месте партизанам, сообщали, свободен ли путь.
"Мы не боялись ничего в том возрасте. Нам, мальчишкам, казалось, что это даже какая-то игра, которая щекочет нервы. Не было осознания, что ходим по опасному лезвию, ведь в детстве все воспринимается иначе. Это сейчас, оглядываясь назад, понимаю, как рисковал. Наверное, мне везло. Если бы немцы хотя бы на минуту заподозрили, что я связан с партизанами, меня сразу же схватили бы и казнили", - подчеркнул ветеран.
После войны он отучился в школе, пошел рано работать и выбрал профессию в отрасли связи, что стало своеобразной отсылкой к его партизанской "специальности". У Николая Давыдько две дочери, два внука, они стараются на День Победы приехать к родному человеку и разделить с ним радость этого святого для каждого белоруса праздника.Алеся ПУШНЯКОВА,
Фото Александра ХИТРОВА,
БЕЛТА.-0-
- размещаются материалы рекламно-информационного характера.