Судебная система Беларуси - перспективы совершенствования

Безусловно, ко всем достижениям научно-технического прогресса мы относимся позитивно и с интересом следим за тем, как складывается практика использования электронных средств коммуникации в хозяйственном правосудии. Нельзя исключать, что в перспективе подобный опыт будет использован в работе и общих судов.

Сегодня  ничто не мешает человеку обратиться в высшую судебную инстанцию через Интернет. Практически ежедневно мы получаем сообщения, поступающие в Верховный Суд по электронной почте, в том числе через официальный Интернет-сайт. 

Каждое обращение в обязательном порядке рассматривается и, если в нем содержаться обоснованные нарекания на работу конкретных судей или судов, или поднимаются иные проблемы, требующие нашего вмешательства, мы принимаем соответствующие меры для их решения. И такая практика в Верховном Суде существует довольно давно. Вместе с тем, порядок рассмотрения исковых заявлений и жалоб на судебные постановления регулируется процессуальным законодательством. Полагаю, что вопрос о подаче процессуального документа в суд через Интернет необходимо детально обдумать и, возможно, не торопиться с внедрением такой практики.

В тоже время,  мы намерены постепенно отказываться от устаревших форм фиксации, хранения и передачи судебной информации. По итогам состоявшегося недавно совещания Президента Беларуси, мы планируем активно внедрять полную аудиозапись судебных процессов вместо протоколов на бумажных носителях. Извещать стороны судебных процессов следует также при помощи современных электронных средств связи, а не путем заказных писем и повесток.

В век информационных технологий правосудие просто не может оставаться в стороне, и мы работаем в этом направлении.

Концепцией совершенствования системы мер уголовной ответственности и порядка их исполнения, утвержденной Указом Главы государства в конце минувшего года, предусмотрена необходимость декриминализации отдельных составов преступлений. Это преступления  против собственности, против порядка осуществления экономической деятельности, порядка управления и интересов службы.

В результате, Верховный Суд выступил с рядом предложений о смягчении уголовной ответственности по ряду составов, а также об исключении некоторых видов преступлений из сферы уголовного преследования.

Как свидетельствует судебная статистика, в течение ряда последних лет по некоторым статьям УК к уголовной ответственности не привлекался ни один человек. Например, по ст. 224 "Нарушение порядка открытия счетов за пределами Республики Беларусь", ст. 261 "Незаконные действия в отношении почтовых марок, иных знаков почтовой оплаты, международных ответных купонов, именных вещей", ст. 262 "Подделка проездных документов" и некоторым другим. Мы предлагаем отнести эти составы исключительно к сфере административного преследования.

Также, на наш взгляд, необходимо предусмотреть возможность освобождения от уголовной ответственности впервые совершившего преступление по ст. 243 УК "Уклонение от уплаты сумм налогов, сборов", если человек добровольно заявил о содеянном и полностью возместил ущерб и уплатил штрафные санкции. Мы также считаем, что в санкции ряда статей Уголовного кодекса, предусматривающих ответственность за экономические преступления (это глава 25 УК), в которых  в настоящее время не предусмотрен штраф, следует ввести данный вид наказания.

Одно из выдвинутых нами предложений касается реализации требований Директивы Президента  Беларусь №4 "О развитии предпринимательской инициативы и стимулировании деловой активности в Республике Беларусь". Полагаем, что требуют пересмотра подходы к определению понятия "должностные лица" в отношении управленческого персонала субъектов хозяйствования негосударственной формы собственности. Они не должны подлежать ответственности по ст. 210 УК "Хищение путем злоупотребления служебными полномочиями" и статьям, содержащимся в главе 35 УК "Преступления против интересов службы". Применительно к данным лицам соответствующие специальные составы преступлений возможно включить в главу 25 УК "Преступления против порядка осуществления экономической деятельности".

Свои предложения мы направили в Генеральную прокуратуру Республики Беларусь, которая ответственна за реализацию положений Концепции.

Действительно, ведется активная работа над разработкой проекта закона "О медиации", а также над проектом закона о внесении в связи с этим необходимых изменений в другие законодательные акты  Беларуси. С учетом планирования законопроектной деятельности, полагаю, что введение медиации станет вполне возможным в первой половине будущего года.

В настоящее время процедуры медиации существуют и активно используются в рамках хозяйственного процесса.
Что касается общих судов – то ст. 261 ГПК тоже обязывает судей принимать меры к примирению тяжущихся сторон; кроме того и сами стороны могут окончить дело мировым соглашением, которое после утверждения его судом, фактически имеет силу решения.

Медиация - это примирительная, фактически альтернативная судебной, процедура разрешения споров. Она заключается в совместных переговорах сторон с целью нахождения взаимовыгодного и взаимоприемлемого для всех их способа разрешения правового конфликта (что может быть весьма востребованным, например, по брачно-семейным спорам).

Являясь, по сути, альтернативой судопроизводству, институт медиации будет выступать одним из инструментов "разгрузки" судов, оптимизации их работы. И тому есть объективные предпосылки. В 2010 году в связи, с заключением мировых соглашений и отказом от исков из-за примирения сторон либо исполнением ответчиком требуемого, прекращено производство свыше, чем по 25000 делам (более 6% от 364839 – числа оконченных судами гражданских дел).

Вместе с тем, возлагая на институт медиации определенные надежды, суды общей юрисдикции не расценивают его как панацею от всех проблем. Новизна института, особенности  категорий дел, одной из сторон в которых всегда выступают физические лица, уровень общественного правосознания, не позволяют нам немедленно ожидать от процедур медиации той же эффективности, что и при рассмотрении хозяйственных споров.

Однако, применение примирительных процедур позволит гражданам и юридическим лицам самим выбирать способ разрешения их гражданско-правовых конфликтов, не доводить определенную часть дел до разрешения непосредственно в судебном порядке, будет способствовать повышению качества работы судебной системы, повысит уровень культуры взаимоотношений. При этом медиация вовсе не исключает и судебный путь разрешения споров по существу.

Хочу отметить, что элементы апелляции уже применяются в нашем гражданском процессе. На  совещании у Главы государства, было принято принципиальное решение о введении элементов апелляции и в уголовный процесс с дальнейшим расширением их применения как в уголовном, так и в гражданском процессах.

Подготовка соответствующих законопроектов Верховным Судом уже завершена. Введение этих новелл позволит перенести значительную часть судебной нагрузки из районных – в вышестоящие суды и по прогнозу Верховного Суда более, чем вдвое сократить количество уголовных дел, направляемых на повторное рассмотрение. А это,  напрямую повлияет и на сроки уголовного правосудия.

Хочу также отметить, что образование специальных апелляционных судов не планируется, поэтому реформирование действующего законодательства будет проводится поэтапно и осторожно, чтобы не повторить не самый удачный опыт наших коллег из других стран. 

О конкретных изменениях мы сможем с уверенностью говорить в самое ближайшее время.

Аудиозапись уже частично введена. В Верховном суде - полностью. Примерно 15 других крупнейших судов тоже оснащены этими системами. Это для нас не новое, а уже апробированное. Но самое сложное, что все это надо монтировать в законодательство, чтобы аудиозапись была частью уголовного дела, частью процесса. Нужно предусмотреть все те аспекты, которые касались протоколов судебных заседаний. В том числе это касается того вопроса, который вы задаете. То есть все, что касается хранения и защиты уголовного дела, будет распространяться и на эту аудиозапись.

Думаю, что эта проблема не только правосудия, а общая. Сейчас ей достаточно серьезно и предметно занимаются, в том числе несколько дней назад был указ Президента, касающийся этих проблем... Конечно, если бы была госрегистрация и более упорядоченная система долевого строительства, то правосудию и предварительному расследованию было бы значительно легче. Да и самих преступлений было бы меньше. Безусловно, это сократило бы число обманутых дольщиков. Мы не вносим по этому поводу никаких предложений. Этот вопрос должен решаться не только нами. Также напомню, что Верховный суд не имеет права законодательной инициативы.

Вообще проблема современного информационно-технического обеспечения судов и самого процесса правосудия - общая. Вопрос комплексный, и он затрагивался на совещании у Президента Беларуси 3 июня. На уровне Верховного суда вопрос решен. Хуже или лучше - это оценочно. Нас тоже многое не устраивает. Думаю, что будем этим заниматься и исправлять.

Что касается областных, районных и военных судов, то есть вообще всей системы общих судов, то там мы, конечно, до этого пока не дошли. Мы над этим работаем. Как только будет возможность, все сделаем.

Но вообще у нас сейчас есть более актуальные проблемы по информационно-техническому обеспечению правосудия. Имею в виду аудиозапись процессов. Вот что надо нам в первую очередь, потому что бумажные носители не отвечают сегодняшним требованиям. В них фиксируется только где-то 60% того, что происходит на судебных заседаниях. Очевидно, что это устаревшая вещь. Нам сегодня нужна полная аудиозапись процесса. Вот когда мы полностью перейдем к этому, то займемся более сложными информационными проблемами. В первую очередь важен сам процесс правосудия, а затем уже его освещение и доступность.

Мы знаем этот опыт, но считаем, что с учетом географии нашей страны, с учетом того, что Беларусь - унитарное государство, и с учетом занимаемой территории, нам нет необходимости вводить отдельную категорию мировых судей. Их функции выполняют обычные районные судьи. Выделять кого-то и создавать новую фигуру в судействе - в этом в нашей стране нет необходимости. Россия - огромная страна, которая занимает большую территорию, и, наверное, там есть необходимость введения мирового судьи.

  Здесь нет ничего нового. Это отработанная система. И на совещании у Президента Беларуси я предлагал это как один из способов разгрузки нашей судебной системы от того потока административных дел, который сегодня буквально захлестывает суды. За прошедшее полугодие этих дел поступило уже 215 тыс.

Так называемые мелкие административные дела, связанные с хулиганством или распитием спиртного в общественных местах, можно было бы передать на рассмотрение начальникам РУВД. Но они могут только налагать штрафы. В тех же случаях, когда они посчитают, что в качестве наказания того или иного правонарушителя нужен административный арест, следует направлять материал в суд. Только суд может налагать административный арест.

Вот я это предложил, и это было воспринято. Сейчас мы готовим соответствующее предложение. Думаю, что эта проблема будет решена. На наш взгляд, значительно снизится нагрузка на суды по административным делам. Примерно 250 тыс. из 400 тыс. административных дел (в год. - Прим. БЕЛТА) из судов может уйти.

- Такие случаи есть, но они достаточно редки. Когда рассматривается вопрос, касающийся воспитания детей, в этих случаях обязательно привлекаются специалисты, которые дают заключение в органы правосудия, с кем должен остаться ребенок. Судьи сами не являются специалистами в области педагогики, поэтому решение принимается исходя из заключения экспертов. Для решения суда, как правило, такое заключение является основой. Кроме того, в процессе учитывается и мнение ребенка, достигшего 10 лет. Ребенок в таком возрасте, по мнению педагогов-психологов, уже имеет право высказаться. Действительно, по решению суда ребенок редко остается с отцом. В первую очередь потому, что все-таки мужчине проблемно и сложно оставаться одному с маленькими детьми.

Мы знакомы с этим проектом, участвовали в его разработке и постоянно высказывали свои замечания на его счет. Я бы сказал, что мы достаточно настороженно относимся к этому проекту, потому что, на наш взгляд, адвокатура - это непосредственно часть правосудия. А организация правосудия во многом зависит от того, каков институт адвокатуры. Для нас очень важен четкий механизм, обеспечивающий процесс правосудия с организационной точки зрения, - чтобы в делах не было никаких срывов по вине адвокатов, чтобы не было отложения и затягивания процессов. Мы заинтересованы в очень сильном управляемом институте с высокой степенью ответственности, государственным подходом. Организация деятельности адвокатов должна быть достаточно четкой и управляемой. Если в новом проекте это будет соблюдено и гарантировано, мы его только приветствуем. Но если это будет не так (а примеры таких адвокатур у нас есть, в том числе и на постсоветском пространстве, когда правосудие сталкивается с серьезными проблемами), тогда мы выскажем свои замечания.

Само правосудие не может существовать без института адвокатуры. Поэтому мы внимательно следим за этим проектом и очень хотели бы, чтобы он учитывал наши пожелания. Мы неоднократно высказывали серьезную озабоченность по поводу изменения форм самих адвокатских коллегий, консультаций: мы хотим, чтобы это был понятный, управляемый механизм с точки зрения государственных интересов. Дело в том, что у нас очень много уголовных дел, когда обвиняемые не оплачивают услуги адвоката, они назначаются судом, и услуги адвоката оплачивает государство, а затем взыскивает денежные средства с обвиняемого. Нам бы очень хотелось, чтобы была обеспечена и эта часть правосудия, и если это будет так, то мы, конечно, будем приветствовать и поддерживать этот закон.

Я бьюсь с этой проблемой уже давно. Являюсь последовательным сторонником оптимизации нашего уголовного законодательства. Действительно, сегодняшняя динамика и структура преступности позволяют переходить к более мягким уголовным наказаниям. За первое полугодие число преступлений сократилось на 14%. В том числе сокращается число тяжких преступлений: убийств, изнасилований... В общей  структуре они составляют только 10%. Есть реальная возможность для оптимизации мер уголовной ответственности.

Что мы в этой части реально делаем? За первое полугодие мы направили в места лишения свободы на 700 человек меньше, чем за такой же период прошлого года. Это люди, которые совершили неопасные преступления. Если даже другое незначительное преступление было совершено человеком раньше, и он не осуждался к лишению свободы, то мы еще и еще раз ищем возможность не направлять его туда. Это не лучший способ исправления.

Нужно направлять в места лишения свободы все меньше и меньше людей и сделать так, чтобы это наказание носило исключительный характер. Вот такая задача поставлена перед всеми судами, и в таком плане будет развиваться наша законодательство.

Но я бы не сказал, что сейчас существует какая-то очень серьезная проблема в части уголовных наказаний. В местах лишения свободы 50% заключенных отбывают наказания за тяжкие и особо тяжкие преступления. Конечно, им ничего другого, кроме лишения свободы, не назначишь. 30% в третий раз отбывают наказание в виде лишения свободы, а 19% - во второй раз. На наш взгляд, там случайных людей или тех, кто там не должен быть, нет.

За полугодие у нас наказание в виде лишения свободы составило 22%, а для несовершеннолетних - только 12%. Это почти европейский стандарт. Это наша стратегическая задача, она находится на контроле, и мы ее постоянно отслеживаем.

Это сложнейшая проблема, и не только правовая, но и бытовая. То, что мы ужесточили санкции, увеличили размеры штрафов, в принципе, не очень эффективно действует сегодня. Только в этом году количество водителей, привлеченных к ответственности за управление автотранспортом в нетрезвом состоянии, увеличилось на 20%. Значит, закон недостаточно эффективен, его надо совершенствовать. И этот вопрос сейчас прорабатывается.

При этом не исключается и такая мера, как конфискация автотранспорта в случае управления в нетрезвом состоянии. Однако эта мера требует очень серьезной проработки. Нередко автотранспорт не принадлежит лицу, который им управлял в нетрезвом состоянии. В результате могут возникнуть проблемы у реальных собственников автомобилей, которые не имеют никакого отношения к данному нарушению и сами невиновны. Поэтому может возникнуть серьезная проблема, связанная со спорами в случае конфискации автосредств.

Больной, сложный, дискуссионный вопрос. Этот институт - тема дискуссий на всех международных форумах и конференциях. Насколько эта форма правосудия актуальна и необходима для качественного правосудия? Сторонники и противники делятся 50 на 50. История знает как положительные, так и отрицательные примеры такого правосудия. Достаточно сказать, что многие произведения классической русской литературы, если ее проанализировать, начинаются с ошибок суда присяжных. Взять хотя бы "Братьев Карамазовых" Достоевского. Это неслучайно, потому что суд присяжных содержит, кроме позитивных, отрицательные моменты. Введение этого института очень сложно по форме, стоимости, организации, это достаточно затратный механизм. Это первое.

Второе - здания наших судов не слишком хорошо адаптированы к введению такого института. Необходимы специальные помещения для заседаний коллегии, совещания, вынесения вердиктов.

Третье - сама по себе форма голосования присяжных не очень хорошо вписывается в наши романо-германские традиции правосудия. Существует англо-саксонская система правосудия, где суд присяжных как бы изолирован от профессионального судьи. Он самостоятельно выносит вердикт, а затем профессиональный судья назначает наказание. Для романо-германских традиций характерен суд шеффенов: когда коллегия народных заседателей вместе с судьей решает вопросы виновности и наказания. Вот что нам характерно.

Конечно, суд присяжных позволяет услышать голос народа - людей незаинтересованных, юридически неподготовленных. Они решают этот вопрос не юридически, а с точки зрения общественной справедливости. В этом смысле такой институт достаточно эффективен.

Должен сказать, что институт народных заседателей у нас в определенной степени формален - вы сами это видите, чувствуете, если посмотрите на состав, возраст наших заседателей. Поэтому я не исключаю поэтапного реформирования нашего института народных заседателей в институт присяжных по строго ограниченному количеству дел - там, где предусмотрены самые суровые санкции, где судебная ошибка чревата самыми серьезными последствиями, и только в вышестоящих судах. Может быть, мы начнем это реформирование с Верховного суда. Но оно должно быть поэтапным, взвешенным, проверенным, изученным для того, чтобы впоследствии не возникло серьезных ошибок.

Вы сами видели, с каким трудом суды присяжных вводились в Российской Федерации, а теперь начался обратный процесс - изъятие из суда присяжных целого ряда преступлений, которые показали неэффективность рассмотрения дел судом присяжных как формы правосудия.

Этот вопрос у нас всегда на контроле, мы постоянно его анализируем. Уровень доверия к правосудию, к его доступности, справедливости и качеству - это в первую очередь показатель работы всей судебной системы.

Не всегда то, что публикуется, и то, что говорят о деятельности наших судов, соответствует действительности. Так, по данным независимого института, зарегистрированного в Вильнюсе, который регулярно проводит различные национальные опросы, белорусские суды сегодня на первом месте по степени доверия населения среди других институтов власти.

Вторым показателем является обращаемость людей в суды. Этот показатель ежегодно растет на 20%. К примеру, суды рассматривают ежегодно около 360 тыс. гражданских споров и 95% из них удовлетворяют. В первую очередь это говорит о том, что люди получают реальную защиту. Это очень важно, что люди идут к нам.

Третий показатель - это уровень доверия судебным решениям. К примеру, из 360 тыс. гражданских споров в вышестоящем суде обжалуется только 4%, из 70 тыс. уголовных дел обжалуется 12%, из 400 тыс. административных дел в вышестоящие суды обжалуется менее одного процента.

В то же время для того, чтобы эти показатели были еще выше, необходимо исключить формализм в работе, исключить судебные ошибки, по-другому разговаривать с людьми, сделать  судебные решения безукоризненно справедливыми, понятными и доступными.

Когда люди будут чувствовать, что они получают реальную защиту, они в большей степени будут доверять правосудию. Кроме того, сам процесс надо делать более открытым. Некоторые судебные процедуры излишне сложны и заформализованы, они не понятны человеку, если он не имеет юридического образования. Процесс должен быть более убедительным. На ином понятном языке должны быть изложены и судебные решения.

В законе есть семь критериев, требований, предъявляемых к кандидатам в судьи. Основные - это возраст от 25 лет, высшее юридическое образование, гражданство, стаж по юридической специальности не менее трех лет, сдача специальных квалификационных экзаменов и безупречность биографии. Судья не может совершить каких-то порочащих его поступков, которые не позволяли бы ему судить других.

К сожалению, в последнее время престижность профессии судьи падает. В первую очередь потому, что степень ответственности и эмоциональная перегруженность очень высока, а степень материального обеспечения у судей не выше, чем, к примеру, у прокурора или адвоката. Но мы сегодня работаем над этим вопросом, принимается специальный комплекс мер, чтобы изменить ситуацию.

Что же касается защиты судей, то предусмотрено государственное страхование самого судьи, его здоровья, жизни, имущества, семьи. Есть и другие способы защиты. Существуют специальные органы, которые охраняют судей в случае, если им угрожает какая-то опасность.

Хотелось бы, чтобы таких ошибок вообще не было, но нужно исходить из того, что правосудие осуществляют живые люди со своими плюсами и минусами - иногда даже не самые сильные юристы с точки зрения подготовки. Есть человеческий, профессиональный фактор и другие обстоятельства, которые, к сожалению, не исключают судебной ошибки. Думаю, профессиональные ошибки нельзя исключать в любой сфере деятельности. Но наши по своей тяжести очень весомые, они влекут серьезные правовые и жизненные последствия. Поэтому, как и медицинские, они воспринимаются людьми наиболее обостренно и тяжело. За них люди требуют наказания.

Скажу сразу, не каждая судебная ошибка влечет за собой наказание судьи. Наказание следует за ту ошибку, которая была допущена в результате небрежности, невнимательности, халатности, злоупотребления служебными полномочиями - такое также не исключается. За это неизбежно следует дисциплинарное взыскание и привлечение к дисциплинарной ответственности, а иногда и освобождение судей от должности. Если же ошибка связана с оценкой доказательств, то есть судья пришел к какому-то выводу просто из личного убеждения, а вышестоящий суд не согласился с его оценкой, - это рабочая ошибка, за которую наказывать нельзя, потому что судья независим и в совещательной комнате подчиняется только закону, а его убеждение основано на внутреннем осознании рассматриваемого дела. Наказывать за убеждение, за принятие определенного решения, я думаю, неправильно.

В процентном отношении ошибок у нас не очень много: 1,5% по уголовным делам и 0,5% - по гражданским. Тем не менее к дисциплинарной ответственности в год мы привлекаем примерно 90-100 судей. Я считаю, это довольно большая цифра. В этом смысле у нас достаточно жесткая оценка. Достаточно сказать, что в России к дисциплинарной ответственности привлекается в три раза меньше судей.

Здесь нужно учитывать общественный порядок и правила проведения подобных мероприятий. Кто-то должен охранять граждан, обеспечивать их безопасность, ведь массовое скопление людей чревато какими-либо последствиями, в том числе неумышленными. Но все равно это очень опасно. Организаторы подобных акций должны понимать, что понесут ответственность за любую травму, полученную участниками.

Санкционированная акция предусматривает порядок, охрану, безопасность людей. Это совершенно другая ситуация. Несанкционированные акции очень опасны: рядом движется транспорт, проходят тысячи людей, которые не являются участниками этой акции, и между ними может возникнуть конфликт.

Дело в том, что эти акции не являются стихийными. Это не встречи случайных людей, как они пытаются это преподнести. Совершенно понятно, что это спланированные и подготовленные акции со своими программами, исполнителями, организаторами, а также со своими целями. Конечно, такие акции должны быть санкционированы.

Очевидно, что люди, которые в них участвуют, понимают, что они нарушают административное законодательство и то, что за нарушение надо нести ответственность. За подобные акции административная ответственность неизбежна.

Все доводы, что это случайные акции, они ничего не выражают, не предполагают и санкции на них не нужны, они беспочвенны и неуместны. По своей форме и организации, как бы их не называли, всем понятно, что это четко спланированные мероприятия.

Человек, который принимает участие в подобной акции, должен понимать, что он нарушает законодательство и должен за это отвечать по закону. Сотрудники милиции, как правило, также предупреждают участников таких мероприятий, что оно несанкционированно и участие в нем может повлечь ответственность.