РЕПОРТАЖ: А мы уйдем на Север

Все началось с желания увидеть северное сияние. Точнее, правильно говорить полярное сияние, которое бывает северным и южным. До противоположного полюса Земли добраться совсем проблематично, но и до северного путь неблизкий. Поэтому исполнение мечты предваряли поиски подходящего тура на Кольский полуостров - туда мы с подругами решили выбраться в условиях, не самых радужных для международного туризма. И пока большинство белорусов стремится продлить лето на теплом турецком, египетском берегу, мы тоже отправились на отдых у моря. Только холодного - Баренцева. Дикая, пылающая осенними красками природа Заполярья, купольные шатры с панорамным видом на одинокий каменистый берег, огни рыбацкого судна у садков с треской и бескрайний экран неба, никаких телефонов и цивилизации - настоящий digital-детокс. Добро пожаловать в Арктику! Такими словами незатейливый, но от осознания, что мы здесь, волнующий плакат приветствует нас в небольшом аэропорту Мурманска. Еще при снижении самолета под крылом расстилается рыжее полотно тундры с россыпью нереально синих озер - и это великолепие мгновенно заставляет забыть весь период нервной подготовки к поездке. А это и покупка билетов со сбоями в оплате, и переживания из-за ПЦР-теста, результаты которого в итоге никто нигде так и не спросил (ни в поезде в Москву, ни в аэропорту Домодедово). Желтое солнце в сочетании с осенним убранством ослепляет даже через стекло небольшой маршрутки, несущей нас, сидящих в тесноте буквально на чемоданах, в самый центр Мурманска. Город-герой, по численности населения сравнимый с Брестом, встречает неожиданно хорошим дорожным покрытием и хаотичной панельной архитектурой, главный принцип возведения которой - противостоять ветрам. Только следуют ли этому принципу теперь, сказать трудно, поскольку, по словам местных жителей, нынче в Мурманске строительство ведется весьма избирательно. В итоге хаос и провинциальность соседствуют со строгостью линий и даже сталинским ампиром. А ночью очертания теряются в огнях, отраженных в реке и небе, и сливаются в романтичную панораму города.

Свою биографию урбана Мурманск (или, как мы его ласково между собой прозвали, МурМурманск) ведет с основания здесь морского порта, что важно - незамерзающего благодаря теплому Северо-Атлантическому течению. Сегодня это основа экономики города и штаб-квартира Северного морского пути, пропускающая и перенаправляющая тонны грузов и по воде, и по суше. Вагонами через порт текут реки минеральных удобрений, руды, не говоря уже о рыбе и прочих морепродуктах.

А еще ответвление Гольфстрима - причина, по которой зимы в этом северном российском городе совсем не такие суровые, как можно было бы предположить. В годы Великой Отечественной войны Мурманск постоянно подвергался атакам с воздуха, тысячи бомб практически сравняли с землей три четверти построек. Но город выстоял. Как и весь Северный фронт, линия которого теперь усыпана памятными знаками и мемориалами. Вот и получается, что над рельефом городских кварталов выше всех к свету Полярной звезды тянутся три доминанты: величественная фигура солдата на сопке Зеленый Мыс - мемориал "Защитникам Советского Заполярья в годы Великой Отечественной войны" (именуемый в народе просто "Алеша"); стрелы морских грузовых кранов и верфи, похожие на разноцветные школьные угольники; дымовая труба котельной, превращенная в гигантский светящийся градусник.

Следуя этим указателям и доверяя навигатору, ищем еще одну точку притяжения, окутанную флером легенды. Именно в Мурманске, куда приписаны все атомные ледоколы России, на вечной стоянке "квартирован" знаменитый "Ленин" - первое в мире надводное судно с ядерной силовой установкой. Ледокол был построен в Советском Союзе для обслуживания Северного морского пути и обеспечения непрерывной навигации. Проработав 30 лет, он в 1989 году был выведен из эксплуатации и превращен в музей.

Увы, экспозиция сейчас недоступна из-за эпидемиологической ситуации. Но хотя бы взглянуть снаружи на эту махину все равно стоит. Пройти вдоль причала, любуясь суровыми формами титана, словно готового в любую минуту сорвать сковывающие канаты и продолжать свой путь во льдах. Помедитировать на кружение стаи ворон над морским вокзалом. И по ходу цеплять взглядом современные "автографы" туристов, отмечая надписи о визите сюда наших земляков.

После ветреных поцелуев Севера хочется в тепло - самое время нырнуть в здание вокзала, где в местном кафе предложат отведать "тварей морских". И хотя с развитием торговли те же гребешки даже в белорусских широтах перестали быть экзотикой, со свежевыловленным моллюском замороженный не сравнится. И лучше даже без лимонного сока, поверьте.

Экскурс во внутренний мир морского ежа со стороны кажется несколько негуманным, но знатоки уверяют: за отсутствием истинного мозга обрабатывать информацию от нервных окончаний у этих донных обитателей нечему. Проще говоря, боли они не чувствуют. Посмаковать, перекатывая на языке мелкозернистую икру, по вкусу напоминающую устрицы, только с мясной ноткой, любопытно.

Все эти приветственные прикосновения к незнакомому миру - всего лишь аперитив к основному блюду путешествия. Так и наш первый день в Заполярье похож на бокал коктейля, где в тающих кубиках льда переливается розовым золотом обманчивое солнце. Коктейль веселит, запускает толпы мурашек по телу, открывает истины, которые и до нас были кем-то открыты, но от того не стали менее притягательными. В поисках карликовой березы Примерно так можно обозначить наш путь до Малой Волоковой губы, где на берегу Баренцева моря череда белых полусфер кемпинга словно врастает в землю и издали кажется каким-то стратегическим объектом секретной лаборатории. Наш дом на четверо суток.

Пока мчим до КПП на реке Титовка автобусом еще по гладкому асфальту, за окном словно разворачивается битва огня и воды. Рыжие, красные, лососевого окраса холмы и еще пока высокая растительность равнины, словно всполохи костра, лижут ярко-голубое небо и отступают под натиском синевы озер. Временами в бурый узор ландшафта вплетается хвойная нить. И ветер гонит зеленую рябь по морю пушицы, скрывающей болотистое основание. То тут, то там в канву этого многоцветия врывается россыпь графитно-салатовых узелков - валунов, поросших мхом и лишайником. Словно великаны поиграли в камушки, да так и оставили забаву, не убрав за собой.

Первая остановка в пути - у мемориального комплекса "Долина славы" на правом берегу реки Западная Лица. В годы Великой Отечественной войны здесь проходили самые ожесточенные бои за Заполярье. На окрестных сопках до сих пор сохранились следы многочисленных укреплений и окопов. Именно здесь в 1941 году советская армия, несмотря на большие потери, смогла остановить наступления немецких войск на Мурманск. Всего в земле кладбища мемориала лежит 7 тыс. человек. Поисковые отряды все еще находят останки погибших в то время - и захоронения на кладбище продолжаются до сих пор.

С останками находят и некоторые личные вещи, а также ржавые "осколки" войны. Нередко внутри таких хранилищ как раз и обнаруживались прощальные записки воинов. Сегодня их текст с сохранением не только орфографии, но и почерка навечно перенесен в гранит мемориала. Да и все пространство вокруг комплекса, очертания холмов под слоем тундры в свете осеннего солнца напоминают огромный ржавеющий обелиск, покрытый выбоинами и багровыми пятнами живого.

Недалеко от КПП путников ждет остановка с горячим рыбацким обедом (много семги и картошки в разных видах на первое и второе, ароматный травяной чай) и пересадка уже в экспедиционные внедорожники, потому что дальше чуждый сообществу джиперов асфальт заканчивается - начинается путь вдоль живописной реки Титовка по песку, камням, через броды и прочее бездорожье со скоростью максимум 45 км/ч на отдельных участках. И приходит окончательное понимание: тур на Рыбачий - наш лучший выбор.

За окном то и дело приближается и отдаляется своими изгибами Титовка. В одном из таких мест замечаем остатки разрушенного моста: оказывается, с момента постройки в 1941 году он простоял всего несколько дней. Об этом рассказывает наш водитель и один из организаторов команды MustaGlamp Максим. А еще говорит, что много лет назад с Баренцева моря в реку заходили киты - и тогда она называлась Китовка.

Правда или нет, не знаю, но разных баек мы за этот и последующие дни наслушались немало, вперемежку с музыкальными паузами из плейлиста Максима на морскую и северную тематику. Но об этом чуть позже. А пока мы наблюдаем в окнах "эволюцию" местной березы: от привычной нам европейской до карликовой. Максим обещает проставиться тому, кто первый заметит карликовую в многоцветии обочин - и в этом поисковом челленже мы проводим почти 3 часа пути, пока не сгущаются тучи и на тундру не начинает опускаться серый саван сумрака.

До этого успеваем сделать несколько остановок - чтобы послушать очередные байки у Пьяного ручья, полюбоваться со смотровых площадок на дикий водопад и водопад Мельничный около руин ГЭС послевоенных времен, на будто зависшие в воздухе озера горного перевала Муста-Тунтури, сложить пирамидку из камней и, конечно, сделать гигобайты фото на память. К купольному глэмпингу на самом берегу Баренцева моря добираемся уже в темноте и под шум надвигающегося шторма. На спуске с горного хребта виднеется раскинувшаяся линия полусфер шатров - слева серая, правее белая. Наш "Гэндальф", как шутит Максим, белый.

Пока шеф-повар Дмитрий приветствует гостей кулинарными изысками (из морских глубин и не только) возле буржуйки в центре большого панорамного шатра-столовой, за его стенами наши чемоданы на колесиках решают продолжить путешествие, гонимые сильным ветром. Догнав и собрав всю кладь, ужинаем и, наконец, отправляемся расселяться. Внутри "номера" - три кровати, этажерки, стулья, тумбочка, напольная лампа и половина сферы из прозрачного материала с панорамой на море. Все это можно было бы назвать уютным, если бы не холод и бушующая стихия снаружи, а также слабенький миниатюрный обогреватель посреди шатра. Так что настоящим спасением становится жаркая полевая баня, к которой наш купол ближе всех, и электропростыни, лежа на которых в пене одеял, удается быстро согреться и даже уснуть, несмотря на терзающий конструкцию шатра шторм. Хотя с непривычки он беспокоит еще долго - шумом дождя, мощными ударами по поверхности, скрипом настила, что кажется, наш дом, подобно вагончику Элли, вот-вот унесет в страну Оз. Даже пауков, которых мы заметили на постели и на полу перед сном, сносит ветром моментально, стоит лишь выставить за дверь поверхность, на которой они устроились.

Мужество тверже скал Утро нового дня оставляет тревоги позади: теплый свет заливает пространство шатра, а за ним бликует морская гладь, почти сливаясь с горизонтом. В большом шатре-трапезной ждет вкусный завтрак и весть, что программу дня менять не придется: сначала у нас треккинг по хребту Муста-Тунтури (в переводе с саамского "черная гора"), разделяющему материк и полуострова Средний и Рыбачий, после обеда - тренировочный заезд на квадроциклах.

Скрываемые от ветра скалистой стеной, мы пробираемся за проводником дядей Сашей через заросли берез и тундрового папоротника, чавкая треккинговыми ботинками по топи после ночного дождя. Уже здесь время от времени под ногами попадаются ржавые осколки старых снарядов. А дядя Саша вещает про заговоры Запада, который в годы холодной войны устроил биологическую атаку - наслал сюда вредителя, пожирающего березу Заполярья. На самом деле белые мотыльки, которых мы время от времени встречаем, - это местная зимняя пяденица, гусеницы которой в условиях жаркого лета растут в численности и, конечно, больше съедают. Но вид ссохшихся деревцев, ветки которых с легкостью ломаются, удручает. И то, что против вредителя никакие меры не предпринимаются, - это беда. И вообще, небережливое, крайне потребительское отношение к своей природе, неубранный местами мусор вызывают беспокойство за экологию этого уникального уголка. Пожалуй, что еще пока спасает Кольский, так это не очень большой поток туристов и малая численность и плотность населения.

Об этом можно судить хотя бы по нетронутым ягодникам, которые сплошным ковром ложатся прямо под ногами. Что заметно замедляет лично мое продвижение по маршруту - ну как тут можно не увлечься, потянувшись сначала за одной ягодкой голубики, потом за теми гирляндами подальше? Рядом и вороника заблестела черными глазками, даже черника затесалась в мелкой поросли карликовой березы. А еще алеют шведский дерен, брусника, прочие незнакомые ягоды, которые прямо тут, под ногами. Тянется рука потрогать словно покрытый сединой ягель, который бледно-салатовыми "проплешинами" на покрывале тундры кажется сорняком, но разрушать этот узор не надо - нужен не один десяток лет, чтобы восстановиться былому слою растительности. Хочется эту красоту еще и запечатлеть на фото, поэтому мы то и дело отстаем от группы, ударными темпами взбирающейся по камням на хребет. На вершине народ, восстановив силы чаем из термосов, зачехляется в куртки, затягивая капюшоны потуже, чтобы не сдувало. И мы движемся вперед по хребту - этому одетому в камуфляжный камень, мох и колючую проволоку музею под открытым небом.

На Муста-Тунтури впервые забуксовал план быстрого захвата "Барбаросса", позиционная война на линии обороны продолжалась до 1944 года. По количеству погибших на один квадратный метр, по насыщенности беспредельным мужеством этот арктический перевал не имеет равных. По погодным и геологическим условиям - тоже. Потому что сражаться приходилось не только с врагом, но и с суровой природой Севера. Холод был самым беспощадным участником битвы, на его счету тысячи замерзших насмерть солдат по обе стороны фронта. Останки бойцов находят тут каждый год. Советских воинов захоранивают, а вот со второй стороной в последнее время заминка. Из-за политики санкций, говорит дядя Саша, найденные останки немцев, австрийцев перестали передавать родственникам - они так и лежат в мешках то ли у военных, то ли где-то у властей региона. А еще дядя Саша отмечает стойкость духа советских пулеметчиков, артиллеристов, связных, матросов и прочих бойцов, которые находились в гораздо худших условиях, чем противник. Его оборонительные сооружения были куда основательнее: штабы, казармы, лазареты прятали в катакомбах, специально вырытых в скалах. У них было время подготовиться, потому что никто не предполагал, что горные егеря (специализированные формирования для боевых действий в горной местности) пойдут в наступление с суши, со стороны финской границы. И все имеющиеся на полуостровах части и подразделения Красной армии готовились отражать нападения десантов с моря.

В итоге землянки и огневые точки нашего боевого охранения строились из камня, мха и бревен и давались кровью. Враги все подходы держали под прицелом. За каждое доставленное на Муста-Тунтури бревно бойцы платили жизнью или ранением. Развалившиеся блиндажи, окопы, дырявые, словно дуршлаг, металлические щиты, через которые велась стрельба, остатки страшного орудия войны - огнемета, усыпанная пулями, гильзами и остатками гранат земля - глядя на все это, страшно до ужаса. В какой-то момент, присев у кристально-прозрачного озерка, образовавшегося среди камней из талой и дождевой воды, где на ветру трепещет белая пушица, думаю о том, что эта земля, эти камни и мхи, политые кровью в середине прошлого века, были и раньше, будут они и после нас. И что память человека - это вечность момента. А память природы - момент вечности. И что жизнь - это движение. А значит, пора вперед.

С этой мыслью шагаю дальше, с поправкой на ветер. Он такой сильный, что нога становится сантиметров на 10 дальше того места, куда целишься. Можно даже падать на воздух - поток подхватывает. И уносит текущие из носа ручьи куда-то в сторону Норвегии. Вернувшись в глэмпинг на обед, чувствуем себя марафонцами после забега. И согревшись в тепле одеял, не слишком бодро собираемся на инструктаж по технике безопасности при управлении квадроциклом. Инструктор Леон доходчиво объясняет новичкам, как подружиться с этим транспортом. И убеждает в надежности техники и мастерстве тех, кто ее обслуживает. Доверившись Леону и поверив в себя, натянув комбинезоны и шлемы, мы рассаживаемся по двое и стартуем колонной. Первое испытание ждет уже на выезде из лагеря: нужно преодолеть брод, наполовину погрузив квадроцикл в воду. И машины, и люди справляются - а с каждым новым препятствием уверенность в себе и технике только крепнет.

Рассекая тундру по грязи бездорожья, болотистым участкам, каменистым насыпям в сторону Кутовой губы, добираемся до водопада (или падуна, как говорят некоторые потомки поморов). Его местные проводники прозвали Аватаром - за глубокие узкие ущелья, которые вода прорезала в скальных породах. Трудно описать, насколько потрясающий вид открывается с высоты несущегося потока, когда низкие рваные облака рассеивают свет закатного солнца, местами давая прорваться пучками ослепительных стрел "исусьему свету". Как говорит, вздыхая над севшей батареей фотоаппарата, моя подруга: "Может, уже хватит красивого?" На край земли Но красоту не остановить. И на следующий день мы мчим на джипах на полуостров Рыбачий, который входит в топ-15 самых красивых мест России по версии сервиса Google Карты. Особенно влекут мыс Кекурский и мыс Немецкий - самая северная континентальная точка европейской части страны. Впереди только море, переходящее в океан, а за две тысячи километров - Северный полюс.

Попасть на Рыбачий можно через полуостров Средний. В средневековье на перешейке между материком и этими двумя полуостровами существовал волок, о котором теперь напоминают названия двух губ - Большой и Малой Волоковой. Так древние мореплаватели - викинги на своих драккарах и позднее поморы на промысловых парусных судах - могли сокращать путь и обезопасить себя от влияния неустойчивой морской погоды. Путь на полуостров Средний пролегает по Лунной дороге, так зовут ее джиперы за бесчисленные ямки, разбросанные по песчаной поверхности, подобно кратерам. Уже не замечая тряски, словно за несколько дней обрели внутренние амортизаторы, мы не отрываем взгляда от окрестных холмов, морского побережья и слепящей на солнце водной глади в надежде увидеть китов. Или хотя бы морских котиков. Справа открывается берег Кутовой губы - но до самого горизонта по воде идет рябь и рассмотреть какую-нибудь живность нет ни шанса. Пересекая территорию Среднего по его восточной части, изредка встречаем старые жигули, брошенные на дороге, которые непонятно каким чудом смогли сюда заехать. И почти музейные экземпляры грузовиков, которые еще на ходу и помогают в этих суровых краях строить дороги, мосты, каналы.

Лишь в районе бухты Озерко останавливаемся на территории природного парка, где установлен мемориальный знак "Литературная землянка". Неподалеку сохранились и остатки редакционного штаба, где в годы войны готовились к выпуску номера самой северной фронтовой газеты "Североморец", а Константин Симонов читал свои стихи и делал наброски поэмы "Сын артиллериста". Здесь на берегу Корабельного ручья родилась знаменитая песня "Прощайте, скалистые горы". Мы же к этим самым горам еще только устремляемся, минуя заброшенные гарнизоны и металлолом, оставленный военными на необычном каменном берегу, может оттого и прозванном Армагеддон. Если бы можно было, как ластиком с картины, стереть с ландшафтов побережья Северного Ледовитого океана следы человека, пейзаж был бы совершенным. Но даже такой, как есть, он в моменте лишает способности придумывать эпитеты: ты можешь только смахивать проступающие на глазах слезы и задыхаться - то ли от сильного ветра, то ли от всего этого великолепия. Дух захватывает от зеркальной глади обласканного морем песчаного пляжа на литорали Кийского рейда. От мрачной брутальности севшего на мель корабля. От рваного края мыса Немецкого из косых серо-белых осколков минералов, похожих на гигантское обугленное крошево торта "Наполеон". Среди которых свечой высится Вайдагубский маяк и островками жизни вблизи побережья притаились постройки метеостанции.

Старинное название мыса Немецкий - Кегор. У поморов так именовались оленьи пастбища. По пути мы проглядели все глаза, пытаясь рассмотреть уже не китов в море, а стада на горизонте тундры. Тщетно, ведь природа любит тишину, которой от каравана джипов ждать не приходится. Чуть дальше, на северной оконечности Рыбачьего полуострова, мыс Кекурский встречает оглушительным грохотом волн, бьющих о скалистый берег высотой до 100 метров. Эти причудливые островершинные черные утесы поморы называли кекурами. Никогда не была в Исландии, но кажется, что там я увидела бы похожие пейзажи. А самое завораживающее, особенно в пасмурную погоду, - цвет океана. Налитый искрящимся светом аквамарин. Солнце лениво висит над горизонтом, будто бы оттягивая момент своего погружения в Ледовитый океан. Впереди только Север - и словно видишь себя со стороны, маленькой точкой где-то на краю карты мира.

Радио "Рыбачий" В поездках на внедорожниках тишины в эфире нет: за программу отвечает наш водитель в голове колонны - Макс. Музыкальную подборку этого радио "Рыбачий" то и дело перебивают истории из жизни и забавные викторины. Мы узнаем, кто главные долгожители в Баренцевом море (акулы и морские ежи), каким образом сюда мог попасть с другой окраины России камчатский краб. Макс рассказывает, что в этом летнем сезоне в реках, впадающих в Баренцево и Белое моря, был невиданный заход горбуши, а с сентября косяки семги растянулись на десятки километров. Порой такой переизбыток грозит обернуться экологической катастрофой, потому что рыба гниет, лишая кислорода других обитателей рек. Те же процессы происходят и у берегов Баренцева моря при промышленном лове: поднятую из глубин треску просто разрывает от перепада давления. Всю переработать быстро не успевают.

Вот тут-то и пришелся кстати краб-падальщик. Камчатского гостя специально завезли в эти края на ПМЖ для очистки дна. На богатых харчах он разъелся и расплодился. Знатоки утверждают, что на Камчатке крабы постройнее, здешние же мясистые. С недавних пор их лов тоже разрешен. Объясняет Максим и выстрелы в море, которые мы слышали вечером с берега: это делается для отпугивания касаток от садков с промысловой рыбой. Прежде же со стороны кемпинга можно было видеть заходящих в воды Малой Волоковой хищников. Однажды одному из ребят в команде - любителю подводного плавания и рыбалки - довелось стать спасителем детеныша касатки, который запутался в садке. Поводив хороводы вокруг пленника, убедившись, что тот спокоен и сам успокоившись, мужчина накинул на задний плавник китенку петлю. Вытянули катером. А касатка все не уплывает. Не сразу, но спасители догадались: ждет, когда снимут петлю. Спокойно вытерпев все манипуляции, китенок поплыл вглубь моря, на прощанье благодарно махнув тем самым плавником.

Ах, как же нам захотелось, слушая эту байку, самим увидеть китов, да поближе! Зато мы лично убедились в правдивости историй автомобилистов о том, какие машины пытаются покорить местное бездорожье. Действительно, трудно поверить, что кто-то рискнет соваться сюда на дорогой иномарке, пока своими глазами не увидишь, как меж деревьев по камням крадется… Porsche. Чаще всего джиперам доводилось буксировать отсюда УАЗики, легковые Mitsubishi. Кстати, нередко на выручку заблудшим туристам приходит жительница этих краев, местная легенда - Раиса. Как рассказывает Макс, женщина бальзаковского возраста больше 15 лет назад приехала на Кольский в путешествие и по какой-то причине осела, обжила крохотную хибару на пути к полуостровам. Облюбовавшие эти места автомобилисты, бывает, завозят ей по заказу какие-то товары, продукты. А она при случае помогает тем, кто застрял в дороге. В хозяйстве Раисы каких только запчастей и инструментов не завалялось. О стойкости и силе необычной женщины ходят легенды. Чего стоит, к примеру, рассказ о том, как она одна на лодке ушла в море за рыбой, а когда сломался мотор, одним веслом догребла до берега в плохую погоду и с огромным уловом на борту.

Следы на воде "Повезло же вам с погодой!" - то и дело замечают организаторы тура. Финальному марш-броску в последний день пребывания на берегу Баренцева моря ничто не мешает. И с самого утра, как следует подкрепившись, рассаживаемся по квадроциклам. Нас снова ждет путешествие на полуостров Средний, но уже с другой его стороны, западной. Жмемся к побережью Малой Волоковой, салатовыми бусинами прокатываясь по коричневой ленте земли, черному месиву бездорожья и погружаясь с серую вату туч, отраженных в глубоких лужах. В красоты пейзажа в пути то и дело врываются напоминания о трагических событиях - часовня, обелиски, посвященные подвигам 221-й береговой батареи Поночевного и всего 113-го дивизиона Северного флота. Дальнобойные орудия ни дня не давали немецким кораблям спокойно охотиться на конвои союзника и доставлять собственные грузы. Сегодня от легендарной 221-й береговой батареи практически ничего не осталось. Рядом, уже после войны, выстроили комплекс береговой обороны, состоящий из 4-х орудийных блоков и командно-наблюдательного пункта. После окончания холодной войны его закрыли, но не демонтировали. На фоне всеобщей разрухи вызывает восхищение тот факт, что все механизмы орудий смазаны, даже ржавчины почти нет.

Оставляя эхо войны позади, месим грязь и камни на пути к марсианским пейзажам берега Рыжих камней. К нему подъезжаем через ворота окутанных легендами скал Акка и Уккаэто, туристам известных как "Два брата". Говорят, каменные исполины были когда-то братьями-колдунами, но поспорили из-за девушки и были обращены в истуканы, чтобы оберегать морской берег. За сотни тысяч лет они обветрились и прибились к земле, но все еще впечатляют и влекут путников, просящих исполнить их желания, "нашаманить" семейного или материального благополучия. А за братьями, напротив моря вырастает несокрушимой стеной отвесная скала, будто обтесанная гномами - так и видятся на исчерченной поверхности мистические врата в Морию. В нескольких сотнях метров ярко-рыжими пятнами плавных изгибов манят соляные с железом уступы берега - наш привал. Где-то вдали за водной гладью норвежский берег.

Усевшись на камнях для походной трапезы, время от времени поглядываем в сторону заморских стран. Вдруг крик: "Касатка!" Около десятка пар глаз начинают буравить водное пространство. "Вон, след на воде, более темного цвета линия - это она там прошла", - объясняет кто-то из группы. Ориентируемся на след и ждем. Через пару минут, может, метрах в 800 от берега, трудно сказать, темной дугой из воды показывается спина с плавником и снова скрывается в море - и уже несколько ликующих голосов кричат: "Касатка!" Понаблюдав несколько нырков, убеждаемся, что шоу закончилось, и все еще возбужденные доедаем остывший обед из термосов. Кого-то это не впечатлит, но для мечтающих хоть раз в жизни увидеть живого кита в дикой природе этот день запоминается именно таким событием: мы в самом деле наблюдали касатку! Сияние над Териберкой Одна мечта исполнилась, но главная цель, из-за которой и затевалось путешествие, еще не достигнута. Поэтому, вернувшись в Мурманск из тура, уже на следующий день мы арендуем машину и сами едем в рыбацкий поселок Териберка, где, быть может, повезет наблюдать северное сияние.

Название небольшого поселка на северной окраине Кольского полуострова часто встречается в "светской" хронике последних лет. Эдаким мейнстримом Териберка стала после выхода нашумевшего фильма режиссера Звягинцева "Левиафан". После этого поселок несколько преобразился, "почувствовав" обращенные на него взгляды столицы. Появились турбазы, отели, даже ресторан. Но все же Териберка - далеко не мыс Нордкап, где все красиво и цивильно. Это скорее Нордкап после апокалипсиса: заброшенная школа, пятиэтажка, как из фильмов о Чернобыле, ни одного фонаря - вечернюю мглу прорезают лишь огни фар на дороге и тусклый свет лампы из гаражной мастерской, у входа в которую мужики в ватниках обсуждают что-то. За жизнь, наверное. Хотя днем на солнце многочисленные рыбацкие домики, построенные недавно для заезжих охотников на морских обитателей, преображают берег залива. На обе части поселка - старую и новую (бывший поселок Лодейный) - всего три магазина, причем девушка на ресепшене нашей турбазы рекомендует только один из них, но и там обязательно надо проверить сроки годности продуктов.

Скелет кашалота - искусственный реквизит фильма - мы не ищем. Песчаный пляж в Старой Териберке влечет нас по одной причине - взглянуть на так называемое кладбище кораблей. За этим романтизированным названием скрывается проза жизни: много в каких прибрежных селениях остовы малых деревянных рыбацких траулеров оставляют догнивать по берегу. От малейшего движение воды они протяжно скрипят и завывают, словно в скелетах этих лодок, некогда покорявших волны, запутались и не находят покоя потерянные души. Жутко. Чтобы попасть к пляжу драконьих яиц (официальное название - Каменный пляж, но после "Игры Престолов" круглые валуны, покрывающие берег, не могли не превратиться в "яйца драконов"), сперва приходится преодолевать горы отходов, оставленные человеком. Да и сам пляж, хоть и впечатляет схожестью с гигантской пестрой галькой, для прогулок не слишком располагает. Скорее - для фото и уединения: послушать шум волн, слиться с пространством, которому, кажется, нет конца и края. Пройдя вдоль берега дальше на пару километров, очутишься у живописного Батарейского водопада. Поток из Малого Батарейского озера впадает в каньон из красного камня. И дальше течет прямо в море. В закатном солнце, которое окрашивает в охру окрестные скалы и само золотым галеоном катится по кромке хребта, вся местность похожа на сказочные декорации, один в один отзеркаленные в нетронутой глади озера с чистейшей водой. Согревшись в уютном номере и приговорив втроем пол-литровую банку печени трески (где еще можно себе позволить этот деликатес в таких объемах?!), готовимся по очереди дежурить на улице с фотоаппаратом. Как оказалось, северное сияние, когда оно только разгорается или неяркое, да еще и при наблюдении в первый раз, можно легко спутать с облаками, подсвеченными луной. Его отличает лишь едва различимый зеленоватый отлив. Другое дело - на фотоснимке при большой выдержке. Так что первый час на крыльце базы щелкаю затвором почти наугад. И наконец, под взошедшей луной ловлю неяркую зеленую дугу. Началось!

Прогноз на этот вечер особенно благоприятный: почти безоблачное небо и высокий индекс геомагнитной активности - плотный возмущенный поток солнечного ветра как раз должен достичь Земли. Не так быстро, как ветер, но все же ускоряясь, мы несемся к Каменному берегу, чтобы наблюдать космическое явление, так сказать, в первых рядах. Не мы одни об этом подумали - рядом уже были припаркованы три авто. Но мест хватает всем. Не имея супертехники, довольствоваться нам приходится лишь скромным набором настроек одного фотоаппарата. Но даже невооруженным взглядом видно, как полыхает небо. Будто снизу стеклянной столешницы наблюдаешь, как наверху небесный повар набрасывает веером жмени муки для раскатки теста. И эти "мазки" волнами расходятся по поверхности. А на экране фотоаппарата они обретают краски, переливаясь от неонового зеленого к фиолетовому по кромке. Пытаясь запечатлеть это чудо, стою на коленях и прицеливаюсь в разные области ночного экрана, удерживая монопод и стараясь не дышать. Но волнение и предательская дрожь замерзшего тела размазывают и без того нечеткие абрисы. Заряда аккумулятора тоже надолго не хватает. И все же чувство радости переполняет - хочется плакать и смеяться одновременно. Ведь не так велик шанс застать это явление во время краткого сентябрьского путешествия. Аврора не каждому путнику улыбается, тем более так ярко, разливая свое сияние теплом в душе.

Екатерина КНЯЗЕВА, Фото автора и Катерины ЗАРАЕВОЙ, БЕЛТА.-0-