Самая трудная, почетная и благодарная сцена - сцена родины

Дирижер мира - так многие называют Александра Анисимова. Вот уже 2 десятилетия он является главным дирижером Государственного академического симфонического оркестра Беларуси. Именно под его руководством оркестр завоевал широкую известность и признание, в том числе у зарубежного зрителя. Лауреат Государственной премии Беларуси, обладатель медали Франциска Скорины, народный артист Беларуси, заслуженный деятель искусств России, лауреат российской национальной театральной премии "Золотая маска", доктор музыки Национального университета Ирландии, командор ордена "За заслуги" высшей степени Франции. И это далеко не весь послужной список маэстро. В эти дни в копилку наград добавилась еще одна. Александру Анисимову присуждена специальная премия Президента. С выдающимся дирижером пообщалась корреспондент БЕЛТА.

- Александр Михайлович, для вас это не первая такая высокая награда. Вместе с тем что ощутили, когда узнали, что в очередной раз ваша работа оценена на госуровне?

- Присвоение мне в 2011 году звания народного артиста Беларуси - было серьезным откликом государства и руководства на мое творчества, работу с коллективами. Потому как я с оперой трудился 15 лет и вот уже 20 лет работаю с филармоническим оркестром. И под моим руководством непосредственно, и с помощью коллег было сделано много интересных и важных проектов в Минске и областных центрах. Участие в фестивалях, национальных акциях, были сделаны серьезные эфиры с белорусским телевидением. Мне удалось вместе с моими коллегами в опере показать две премьеры, которые имели заслуженный творческий, художественный и, что немаловажно, экономический успех. Это опера Александра Бородина "Князь Игорь" и балет на музыку Эдварда Грига "Пер Гюнт".

Стоит отметить, формулировка, которую я прочитал в указе Президента, такая мудрая. Для меня было важно, что это замечено и оценено. Ее нужно просто процитировать "за значительный личный вклад в укрепление мира и согласия в обществе через музыку, за реализацию крупных республиканских и международных творческих проектов". Я прежде всего, конечно, художник. Но я совершенно обостренно ощущаю причастность к тому, чем мы занимаемся, особенно представители классической музыки. К тому, что она несет очищение, дает одухотворение. И это, действительно, часть той задачи, которую искусство выполняет. Мы смыкаемся в этом смысле с религией. Недаром наш дом - Белгосфилармонию - называют храмом музыки. Это правильно. И поэтому мое служение во многом направлено уже столько лет на то, чтобы делать людей чище, красивее, чтобы уши слышали красоту мира, а глаза видели эту красоту. Вот такая моя реакция на эту награду.

- Чем для вас является музыка и ваш оркестр?

- Меня часто спрашивают, какое у меня хобби. Мое хобби - это музыка, поиск интересных решений в профессии, в нашей области творчества. Я, конечно, не принадлежу к тем людям, для которых ничего другого не существует. Это было бы неправдой. Во-первых, - семья, дети, внуки. Во-вторых, есть много всего интересного на свете. И мне, как большому путешественнику, по роду своей профессии многое удается увидеть и впитать. Это тоже очень важно для творчества. Но это еще и часть существования, часть жизни. Природа, общение с интересными людьми, и не только представителями своей профессии. Вот чем заполнена моя жизнь.

Вместе с тем в жизни не бывает все тихо и гладко. Бывают, как говорят, пригорки и ручейки. Есть серьезные овраги и даже более серьезные обрывы. Но я по природе своей оптимист. Я очень люблю смотреть на жизнь, на людей, на обстоятельства позитивно. Это не значит, что я такой блаженный что ли. Если бы это так было, вряд ли бы мне удалось заниматься моей профессией, которая предполагает общение с большим количеством разных людей. Поэтому необходимость дипломатии, терпения, хитрости, любви, знание психологии людей - все это давало мне возможность успешно работать в самых разных обстоятельствах, в самых контрастных периодах в творчестве и в жизни.

Вот такой яркий и серьезный пример. До того, как меня пригласили в филармонию возглавить оркестр, в течение 5-6 лет он сменил четыре главных дирижера. Представляете, как трясло оркестр? А вот я в любви и согласии живу в этой семье, возглавляю ее - 20 лет в этом году.

- Вообще вы требовательный руководитель?

- Я уже говорил, что если бы все было так гладко и ровно, не думаю, что это дало бы такой результат, который я хочу. Конечно, есть доля истины в том, что в борьбе рождается что-то важное и интересное. Но ведь борьба и схватка - это разные вещи. Вот и у нас, естественно, бывают ситуации разные, в том числе и негативные. Но я уже сказал, что я позитивист и оптимист. Мой папа был философом, и что-то, наверное, передалось мне по наследству. Мама - экономист. Тоже наверняка передалась математичность вычислений и просчет каких-то ситуаций, диалектический подход к каким-то обстоятельствам, каким-то решениям.

Я ни в коем случае не сторонник того, что надо смотреть на мир только очками одного цвета - розовыми. Это будет неправильно. Вот и в теперешних непростых жизненных ситуациях у людей могут быть разные представления о жизни. Уважая музыкантов, моих коллег, независимость и свободу их мышления, я являюсь сторонником того, чтобы эти понятия самими ими контролировались. И тогда будет мир и согласие в коллективе. Вот что, наверное, имелось в виду в этой формулировке к указу. А это непросто. Это не окрик, не угроза какая-то, а просто разговор по душам и обмен мыслями, которые, как показывает жизнь, находят в общем-то понимание огромного коллектива - а это почти 120 человек.

- Вы сами родились в Москве, большой вклад внесли в музыкальную жизнь Беларуси. Но все-таки, где ваше сердце?

- Я действительно родился в Москве. Мало того, окончил две российских консерватории: Московскую и Ленинградскую - лучшие музыкальные вузы, по-моему, не только в России. И я посвятил немало своей энергии, таланта, творческих помыслов российским коллективам. Например, Пермский театр оперы и балета имени П.И. Чайковского, Ростовский государственный музыкальный театр, Самарский академический театр оперы и балета. Видите, уже три. Ну и, кроме того, удалось работать и за рубежом много. Но все-таки пункт приписки, как говорят моряки, - это, конечно, Беларусь. И главные мои помыслы и задачи, которые я перед собой ставил, были связаны с моей второй родиной.

И даже я вам скажу больше. Я экспериментировал в других коллективах на Западе, в России. И то, что мне казалось удачным, я моментально переносил сюда к себе в оркестр. А ведь многие и не только представители творческих профессий, делают иначе. Сначала у себя что-то попробуют. Если хорошо, то можно и продать подороже куда-то в другое место. Но я был сторонником другого, и я своему сыну-пианисту говорил: самая трудная, почетная и благодарная сцена - сцена Родины.

И поэтому, самое большое волнение - на сцене Белгосфилармонии. Но я имею в виду творческое, радостное волнение. Мне как-то так удается погасить другие аспекты волнения тем, что я тщательно, продуманно и очень скрупулезно готовлю все, что предлагаю на суд публики. Я, выходя на сцену, уже практически совершенно уверен в том, что будет так, как я задумал. Другое дело - кому-то больше понравится, кому-то меньше - это естественно. Но я не волнуюсь за то, что будет представлено и как.

- Вас и ваше творчество знают многие в стране и за рубежом, и это можно сказать без преувеличения. Но насколько для вас важна реакция зрителя?

- Вы знаете, я люблю почет, славу, признание. Мне нужен успех для продвижения вперед. Я иногда ради этого иду навстречу публике. Например, в Голландии я знаю, что ни одну программу не представляют без произведения современного живущего композитора. Я обязательно там ее поставлю. Потому что я хочу успеха. Если я в Испании, то обязательно поставлю музыку Чайковского, потому что там боготворят этого композитора. То же самое относится, предположим, к Японии. Если я в Минске, то я знаю особенность нашей аудитории. Я не буду каждую неделю дирижировать Брукнера или Рихарда Штрауса. Не потому, что это очень трудно для оркестра. Наоборот, я стараюсь все-таки ставить в программу такие произведения, которые были бы новой вершиной для коллектива. И произведения этих композиторов, которых я назвал, обязательно присутствуют в сезоне. Но прежде чем объявить программу будущего концерта или, будем говорить шире, подписать свой план на весь сезон, я очень глубоко задумываюсь над тем, как это будет принято нашей публикой.

Я не в первую главу ставлю кайф собственный от какого-то произведения, от которого я без ума. Но это я все равно учитываю обязательно. Потому что, если ты безразличен к какому-то произведению, но знаешь, что это будет иметь успех, ты его не подашь так, как это нужно. Все равно успех будет неполный. Так что мой взгляд на репертуарную политику такой.

Я знаю, что необходимо играть музыку белорусских композиторов. Есть очень интересный пример того, как это происходило в моей практике. Когда я пришел в оркестр, музыка белорусских авторов звучала только на съездах и пленумах Союза композиторов. То есть в обычных программах она практически отсутствовала, за небольшим исключением. В зале при этом присутствовали бабушки и некоторые родственники. И в зале примерно в два раза меньше было публики, чем на сцене музыкантов. Я поставил себе задачу на время сделать "стоп" вообще исполнению белорусской музыки, а завоевать доверие публики мастерством оркестра, пропагандой классики, различными интересными формами обращения к публике, вплоть до контактов с рок-группами и совместных проектов с ними. И вот в течение 5 лет успех взаимодействия с публикой, момент наполняемости залов, вплоть до солд-аут - то есть полного зала. И он пришел, этот успех.

Мало того, я примерно 80% времени стал уделять медиа работе. Мы сделали огромный цикл на 2 года на телевидении, который назывался "Воскресенье классики", и он давал эфиры четыре раза в месяц. Представляете? Это небывалое вообще обращение к классике нашего телевидения. И оно имело огромный успех, и оркестр через это тоже приобретал большую популярность.

И я сказал: а вот теперь мы будем играть белорусскую музыку. Потому что публика верит, что если вышел оркестр Анисимова, значит что-то будет интересное. К примеру, ко мне обращается Витебская филармония: приезжайте к нам, пожалуйста, с программой. Я говорю: всегда с удовольствием. Что бы вы хотели услышать? Они отвечают: мы вам полностью доверяем, составляйте программу, какую вы считаете нужной. Я говорю: будет в первом отделении музыка Кортеса, а во втором - музыка Кузнецова. Мы приезжаем - полный зал. Вот какое доверие к оркестру, какая уверенность в том, что музыка, которая звучит рядом с Бетховеном или Чайковским, она тоже достойна внимания. Поэтому мы даем здесь в филармонии в первом отделении концерт Чайковского для скрипки с оркестром - играет французский скрипач. Во втором отделении - премьеру музыки Галины Гореловой. Полный зал, аншлаг и успех.

- Вы 20 лет руководите оркестром. Но это не позволило закостенеть в творчестве. Наоборот, вы развиваетесь. Помимо классических выступлений на сцене, есть и такой проект, как "Классика у Ратуши"...

- Это очень важный момент. Да и не только такие примеры. Мы, например, делали композиции по музыке и драматическим произведениям. В частности, по пьесам Шекспира, по роману Бальзака "Шагреневая кожа" с музыкой Мдивани. Делали имевшую огромный успех композицию по музыке балета "Клеопатра" Кузнецова и литературным произведениям, которые посвящены этой теме, где участвовали талантливые молодые артисты разных театров. Мы делали совместный проект с группой "Яблочный чай" и назвали его "Обнимитесь, миллионы". В первом отделении они играли свои джазовые композиции, а во втором - мы сыграли девятую симфонию Бетховена. Представляете, пришли люди, которые хотели услышать свою любимую джазовую группу и остались на второе отделение. И вдруг они поняли, что это тоже классно и потом стали ходить на наши классические программы. А, наоборот те, кто хотел прийти и услышать девятую симфонию, поняли, что джаз - это направление, которое тоже заслуживает большого внимания. Мы играли со Scorpions, с группой "Новый Иерусалим". Это все было в копилку внимания к нашей работе, к нашим артистам.

Мы сделали цикл в малом концертном зале, где выступают персонально наши ведущие музыканты, и они приобретают успех звезд. И им потом на наших общих концертах в Большом зале приносят цветы. А не только солистам и дирижеру.

- Вы отметили, что музыка - это ваша жизнь и хобби. А могло так получиться, что этого всего могло не быть? Либо это было предрешено судьбой?

- Получается так, что если ты горячий, талантливый, буйный, неуемный в какой-то профессии, наверняка у тебя есть такие смычки и с другими направлениями. Я, например, в детстве просто с ума сходил от фото - и радиодела. Я конструировал приемники. Я пропадал на улицах или в каких-то студиях, делая специальные фотокомпозиции. С теми еще старыми фотоаппаратами, когда пленку надо было в темной комнате проявлять. Я был участником драматического коллектива, играл серьезные главные роли. Я ходил в танцевальный кружок. Я обожал физику и химию. Перед каждым учебным годом нам выдавали учебники математики. А я не мог дождаться учебного года и во время каникул решал все задачки этого учебника. Я писал музыку, сочинял стихи, то есть может быть, если бы не один случай, который толкнул меня в конкретную профессиональную среду, возможно, я бы реализовал себя где-то в других направлениях.

Но так получилось, что руководитель пионерского музыкального кружка маме сказал: отведите его, пожалуйста, в хоровое училище, которым руководит Александр Васильевич Свешников - тогдашний ректор Московской консерватории, народный артист Советского Союза и руководитель Государственного хора. А он работал еще и с детьми. И вот меня услышал Свешников. И хоть я уже был переросток. Мне где-то уже было 11 лет. Я не знал ни одной ноты. Только был с хорошим слухом и красивым голосом. Он сказал: тебе надо учиться, мы тебя берем. А там дети уже изучали гармонию, сольфеджио, фортепиано. Но я все-таки их быстро догнал и потом и перегнал.

- Если оценивать какой путь пройден, многое уже удалось сделать? Либо впереди еще больше?

- Мне приходилось совсем недавно переезжать по разным обстоятельствам, то район мне не нравился - слишком шумно, то еще что-то не так. И вот, переезжая, складываешь все свои архивы, документы. А в голове не так сильно откладывается, что ты был где-то 30 лет назад. Но, когда я вижу вот эти горы своих программок, буклетов, то понимаю, что в общем сделано немало. Такие проекты и достижения, которыми я могу гордиться. Например, я лауреат Государственной премии Беларуси за спектакль "Дихая охота короля Стаха" композитора Солтана. Этот спектакль имел огромный успех. Но есть и зарубежные признания. Например, звание доктора музыки Ирландского университета (Honoris causa) за осуществление в Ирландии и Англии тетралогии Вагнера "Кольцо нибелунгов". И признание итальянских музыкантов, которые вручили мне палочку Бернстайна - это тоже серьезная заслуга. Или присуждение премии "Золотая маска" Российского театрального фестиваля за спектакль Ростовского музыкального театра по опере Дмитрия Шостаковича "Леди Макбет Мценского уезда". Я уже не говорю о разных премиях, которые получали мои записи на диски в разных зарубежных лейблах.

Так что, думаю, проделана хорошая работа. Но хочется, чтобы впереди еще какие-то вехи случились. Сейчас это непросто из-за экономической ситуации, пандемии. Раньше мы могли себе позволить, например, в Минске на сцене филармонии концертное исполнение оперы Верди "Отелло" с участием потрясающих итальянских, российских и белорусских певцов. То же самое могу сказать о гастролях замечательных музыкантов из Франции, Англии. Мы, например, сделали проект "Военный реквием Бенджамина Бриттена". Там участвовали певцы и дирижер из Англии. Сейчас с этим очень сложно. Но я уже говорил, что оптимист. Поэтому, будем надеяться, что хватит здоровья дождаться того времени, когда мы вернемся на прежний уровень контактов со всем миром.

- Какие у вас ближайшие планы? Можете приоткрыть завесу?

- У нас сейчас как бы экватор нашего сезона. И та часть, которая прошла, была очень насыщенная. Мы начали серьезный цикл, посвященный 250-летию со дня рождения Бетховена, и будем его продолжать. В январе будет следующий концерт. 28 января мы играем третью и четвертую симфонии. Мы будем надеяться на то, что сможем продолжать наши контакты с музыкальным колледжем, то есть талантливыми детьми. Кроме того, в марте мы хотим нашим любимым женщинам посвятить концерт "Дети оркестра". То есть сыновья, дочери, внуки талантливые, которые учатся здесь, а может и не только здесь, будут на сцене вместе с нашим оркестром, со своими мамами и папами солировать и музицировать. Вот такой интересный проект мы хотим сделать.

Очень надеемся, что возобновится наша гастрольная деятельность. Это пока только надежда. Дело в том, что до пандемии мы, что называется, не вылезали из-за границы. И были очень интересные гастроли. В том числе на очень престижных площадках: Московская и Варшавская филармонии, залы в Пекине, Шанхае, Suntory Hall в Токио, прекрасные залы в Эстонии. Все эти проекты мы осуществляли полным составом оркестра, именно тем обликом нашей профессиональной, музыкальной, классической симфонической культуры, которую представляет Беларусь. Будем надеяться, что это время вернется.

- Сейчас такие волшебные рождественские дни, впереди старый Новый год. Что хочется пожелать белорусам?

- Это мои профессиональные желания, мои мечты, грезы. Я бы хотел, чтобы несмотря на сложность ковидной обстановки, наша публика не забывала свою любовь к классической музыке. На многие концерты из-за пандемии сейчас, к сожалению, просто опасаются люди идти. Это правильно, и я их только поддерживаю в этом. Но это одна сторона моего сердца, которая их поддерживает и жалеет. А другая - сожалеет, что в зале все меньше и меньше публики. Меня это немножко волнует и беспокоит. Но утешает, что мы все-таки передовые. Потому что на западе вообще нет никакой публики. Ну а если что-то и произойдет после отмены всех ограничений, такое вот негативное, мы опять начнем эту борьбу за публику, о которой я рассказывал в начале нашей с вами беседы.

Светлана СУХАРКО,

БЕЛТА.-0-