В июле на сцене Большого театра состоится премьера балета Сергея Прокофьева "Золушка". Великая музыка нашла свое воплощение в оригинальной балетмейстерской версии Константина Кузнецова и Юлии Дятко. Они уверены: старая добрая сказка, рассказанная в танце, будет интересна и детям, и взрослым. Беседуем с хореографом, балетмейстером-постановщиком народным артистом Беларуси Константином Кузнецовым об интерпретации знаменитого балета, карьере танцовщика и сложностях работы в паре.
"Один из способов выжить для классики - постоянно обновляться"
- Существуют много версий "Золушки" - от классических Ростислава Захарова и Константина Сергеева до авангардных Маги Марен и Тьерри Маландена. Вы какой из них придерживались?- Мы не хотели разворачивать какой-то экспериментальный процесс, потому что от нас ждут традиционный спектакль, рекомендованный для семейного просмотра. Даже маленький зритель должен легко его "читать" и понимать, о чем речь.
Когда мы с Юлей узнали о том, что будем ставить "Золушку", перечитали много информации о предыдущих постановках. В одном из материалов наткнулись на фразу именитого критика о том, что еще ни одному постановщику не удалось приблизиться к гениальной музыке Прокофьева, никто не соответствовал величию замысла композитора. Строгая оценка. Перед нами, как и перед нашими предшественниками, стояла одна задача: сделать яркий, интересный спектакль, где показана сказка, в которой справедливость обязательно восторжествует, за добро вознаградят, а зло будет наказано.
Конечно, Прокофьев - серьезное испытание и ответственность для любого хореографа. Будет ли успешным новый спектакль, покажет время. Версия "Золушки" Юрия Пузакова почти десять лет продержалась в репертуаре. Не рассчитываю на то, что спектакль войдет в историю как одна из самых грандиозных постановок, ведь я человек скромный, но мне кажется, что имя Прокофьева на афише, его гениальная музыка вкупе с вечными сюжетами - это всегда интересно.
- Современная интерпретация классики для вас - попытка по-новому взглянуть на нее или способ самоутверждения?
- На мой взгляд, один из способов выжить для классики - это постоянно обновляться. Если мы превращаем спектакль в музей и не привносим туда свежую струю, через какое-то время он становится дохлым раритетом. Хранители незабвенных традиций постоянно ставят в пример каноническую версию "Лебединого озера". Уж сколько интерпретаций и вариантов выдержал этот спектакль, каждая ведущая балерина исполняла партию по-своему, менялись тексты, вариации, редакции, расположение номеров. "Лебединое озеро" от этого пострадало? Нет. Через некоторое время восстанавливается старая версия балета, и публика снова восторгается: "Боже, как гениально!" А потом хореографы совершенно спокойно предлагают свои новые версии. Словом, освоение этого богатого наследия - цикличный процесс, который обеспечивает круговорот творческой энергии в природе и позволяет той же классике быть все время актуальной.
- Премьеру смотрите из зала или за кулисами?- Я, наверное, неправильный педагог-репетитор. Не могу смотреть из зала, предпочитаю быть за кулисами. Если это премьера или на сцену выходит молодой исполнитель, педагогу лучше быть рядом. Подойти, подсказать, проследить, чтобы не проворонил выход, словом, быть в процессе. Иногда даже достаточно похлопать артиста по плечу и сказать "держись".
- Вы работаете в дуэте с супругой Юлией Дятко. Часто спорите по поводу творческих моментов?
- С одной стороны, сложность работы в паре в том, что периодически возникают острые моменты. С другой стороны, в тандеме вариативность творческого процесса гораздо выше, рождается больше решений. Есть такое понятие, как выгорание: когда ты вроде делаешь все возможное, но в какой-то момент начинает казаться, что себя исчерпал. Но тут у твоего соавтора рождается свежая идея, и ты снова в деле!
- Каренина мне позволили станцевать всего один раз. Ну да ладно. Мне жалко артистов, которые говорят: "Это моя любимая партия". Всегда хочется уточнить: а остальные что? Поэтому я на вопрос о любимой партии стараюсь выкручиваться ответом: "Не станцованная". Есть партии, которые нравятся, есть те, что не совсем по душе или совсем не мое, их нужно исполнять, если ты профессионал - в конце концов, это твоя работа. Хотя бывает и наоборот: хочешь попробовать определенную роль, но ее не предлагают. А я никогда не выпрашивал партии. Никогда.
- От танцора зависит, какими глазами будет смотреть зритель на героя? Для одних тот же Каренин - лузер, рогоносец, сухарь, а для других - благородный дворянин, государственный муж, образцовый отец...
- Я профессиональный исполнитель, танцовщик. Что мне мешает сегодня сделать Каренина лузером, а завтра страдальцем, развернув смысл образа на 180 градусов? Профессионал в любой партии найдет для себя что-то интересное. Это ремесленник представит Каренина лузером и будет "тащить" такой образ два десятка лет. Даже Модеста Алексеевича (балет "Анюта". - Прим.) можно представить по-разному - от симпатяги, который вызывает некоторую снисходительность, до мерзкой твари. Поэтому я не лукавлю, когда говорю, что не могу назвать одну любимую партию - если работаю над образом, буду выжимать из него максимум.
Кстати, восприятие образа у танцовщика и публики не всегда совпадает. Я могу сколько угодно изображать героя-любовника в "Жизели", а зритель скажет: "Господи, что это за слабохарактерное чмо на сцене?!". То, что мы не совпали с залом флюидами, - живой процесс. Моя задача как артиста - убедить зрителя в верности своей редакции на сегодняшний момент.
- Годы в хореографическом училище - одни из лучших в жизни. Воспитатели были замечательными людьми, мудрыми, заботливыми. Правда, когда мы немного повзрослели, старались от этой всеобъемлющей опеки увиливать. В общежитии старшие ребята нас научили стирать, утюжить, мыть посуду. Большую часть времени занимали занятия, улицу чаще всего видел через окошко. Но меня это не тяготило.
Безусловно, родителям хорошо, когда сын находится рядом. Но в таком случае непонятно, как бы сложилась моя жизнь. Помню, как мама обижалась, когда видела: ее ребенок во время летних каникул зачеркивает в календаре дни, оставшиеся до отъезда в Минск. А я ничего не мог с собой поделать: тянуло сюда, потому что здесь было интересно. Театр, сцена, училище, одноклассники - это и было моей жизнью. Мы понимали, что все эти восемь лет учимся чему-то особенному и вытянули счастливый билет.
- А не случается ли потом трагедия, если мальчик с детства считает себя таким особенным, а потом у него балетная карьера не складывается?
- В нашем классе во время учебы в хореографическом училище с такими ребятами не сталкивался. А в театрах видеть приходилось. Ничего, кроме как открывать ногами кабинет, такие артисты не умели. Но со временем им пришлось снять корону и вернуться на землю. Настоящими звездами становятся те, у кого есть не только талант, но и характер. Невероятное трудолюбие, постоянный контроль над собой, высокая степень дисциплины, самоограничения и большое терпение - все это неотъемлемая часть нашей профессии.
| Елена ЕЛОВИК, газета "7 дней". Фото Михаила ГРИДАСОВА и БЕЛТА.
Что мне мешает сегодня сделать Каренина лузером, а завтра страдальцем?
- За вашими плечами немало сыгранных ролей. Какие самые любимые? Возможно, Каренин или Модест Алексеевич?- Каренина мне позволили станцевать всего один раз. Ну да ладно. Мне жалко артистов, которые говорят: "Это моя любимая партия". Всегда хочется уточнить: а остальные что? Поэтому я на вопрос о любимой партии стараюсь выкручиваться ответом: "Не станцованная". Есть партии, которые нравятся, есть те, что не совсем по душе или совсем не мое, их нужно исполнять, если ты профессионал - в конце концов, это твоя работа. Хотя бывает и наоборот: хочешь попробовать определенную роль, но ее не предлагают. А я никогда не выпрашивал партии. Никогда.
- От танцора зависит, какими глазами будет смотреть зритель на героя? Для одних тот же Каренин - лузер, рогоносец, сухарь, а для других - благородный дворянин, государственный муж, образцовый отец...
- Я профессиональный исполнитель, танцовщик. Что мне мешает сегодня сделать Каренина лузером, а завтра страдальцем, развернув смысл образа на 180 градусов? Профессионал в любой партии найдет для себя что-то интересное. Это ремесленник представит Каренина лузером и будет "тащить" такой образ два десятка лет. Даже Модеста Алексеевича (балет "Анюта". - Прим.) можно представить по-разному - от симпатяги, который вызывает некоторую снисходительность, до мерзкой твари. Поэтому я не лукавлю, когда говорю, что не могу назвать одну любимую партию - если работаю над образом, буду выжимать из него максимум.
Кстати, восприятие образа у танцовщика и публики не всегда совпадает. Я могу сколько угодно изображать героя-любовника в "Жизели", а зритель скажет: "Господи, что это за слабохарактерное чмо на сцене?!". То, что мы не совпали с залом флюидами, - живой процесс. Моя задача как артиста - убедить зрителя в верности своей редакции на сегодняшний момент.
"Помню, как мама обижалась"
- Вы в 10 лет уехали из Смоленска учиться в Минское хореографическое училище. Фактически вам еще ребенком пришлось стать довольно самостоятельным. Не кажется, что детства как такового и не было?- Годы в хореографическом училище - одни из лучших в жизни. Воспитатели были замечательными людьми, мудрыми, заботливыми. Правда, когда мы немного повзрослели, старались от этой всеобъемлющей опеки увиливать. В общежитии старшие ребята нас научили стирать, утюжить, мыть посуду. Большую часть времени занимали занятия, улицу чаще всего видел через окошко. Но меня это не тяготило.
Безусловно, родителям хорошо, когда сын находится рядом. Но в таком случае непонятно, как бы сложилась моя жизнь. Помню, как мама обижалась, когда видела: ее ребенок во время летних каникул зачеркивает в календаре дни, оставшиеся до отъезда в Минск. А я ничего не мог с собой поделать: тянуло сюда, потому что здесь было интересно. Театр, сцена, училище, одноклассники - это и было моей жизнью. Мы понимали, что все эти восемь лет учимся чему-то особенному и вытянули счастливый билет.
- А не случается ли потом трагедия, если мальчик с детства считает себя таким особенным, а потом у него балетная карьера не складывается?
- В нашем классе во время учебы в хореографическом училище с такими ребятами не сталкивался. А в театрах видеть приходилось. Ничего, кроме как открывать ногами кабинет, такие артисты не умели. Но со временем им пришлось снять корону и вернуться на землю. Настоящими звездами становятся те, у кого есть не только талант, но и характер. Невероятное трудолюбие, постоянный контроль над собой, высокая степень дисциплины, самоограничения и большое терпение - все это неотъемлемая часть нашей профессии.
| Елена ЕЛОВИК, газета "7 дней". Фото Михаила ГРИДАСОВА и БЕЛТА.
Читайте также:
Протоколы на папиросной бумаге. Какими были первые годы Белорусского союза композиторов?
Сола для цымбалаў. Як музычны інструмент стаў сімвалам беларускай культуры?
Война и мир Евгения Тикоцкого. Что на самом деле известно о знаменитом композиторе?
- размещаются материалы рекламно-информационного характера.