- Дмитрий Александрович, как вы решили стать врачом?

- Медицина в моей жизни присутствовала с детства. Мой отец Александр Дмитриевич работал на кафедре урологии, был практикующим хирургом, кандидатом медицинских наук, доцентом. Его часто вызывали по ночам, я слышал от него подробности выполненных операций, в том числе тех, которые спасали жизнь. А мама Антонина Адамовна работала в библиотеке мединститута. И родители, конечно, видели меня врачом, поэтому определенные сомнения развеялись под силой их аргументов.

В столичный медицинский вуз поступил с первой попытки, причем педиатрия была моим личным выбором. Успешно отучился и поехал в 1989 году трудиться в глубинку - в одну из районных больниц Гомельской области. В стационаре лечил детей, работал с новорожденными, было сложно, но интересно. Вернувшись в столицу, устроился врачом-неонатологом в отделение для новорожденных 3-й городской клинической больницы. Большую часть пациентов лечили сами, но самых тяжелых отправляли в реанимацию РНПЦ "Мать и дитя". Поскольку эти малыши были и нашими пациентами, всегда хотелось знать, как успешно проходит их дальнейшее лечение, их судьбу.

- Можете ли вы сравнить белорусскую медицину 90-х с современной? Хватало ли оборудования, препаратов для лечения детей?

- От Союза нам досталось неплохое наследие, и если брать оснащение родильных домов, то оно на то время соответствовало требованиям. Врачи имели для работы все необходимое. Например, в Минске недоношенных, у которых превалировали проблемы с легкими и они нуждались в проведении искусственной вентиляции, переводили в неонатальную реанимацию 7-й клинической больницы. Это отделение на то время было оснащено необходимым оборудованием, имелись в достаточном количестве лекарственные средства. В результате появления и внедрения новых технологий, собственных наработок, современного оборудования стало возможным выхаживание детей с весом от 500 грамм, а в начале 90-х это казалось не просто невозможным, но и нереальным.

Когда в РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им. Александрова расширялось детское онкологическое отделение, потребовались врачи анестезиологи-реаниматологи. После собеседования меня взяли на работу в это отделение. Я прошел первичную специализацию и стал врачом-анестезиологом-реаниматологом. На его базе лечили детей с опухолями. Это остеогенная саркома, саркома Юинга, опухоли почек, мягких тканей, головного мозга, герминогенные опухоли. Что касается злокачественных заболеваний кроветворной системы, то ими занимались в 1-й городской клинической больнице. Позже оба отделения вошли в состав РНПЦ детской онкологии, гематологии, который открылся в 1997 году.

С этого момента начали активно изучаться и внедрятся в практику новые, совершенствоваться имеющиеся протоколы лечения как солидных опухолей, так и лейкозов. Приходилось много читать, переводить, изучать тонкости проведения всех методов специального лечения онкологических больных - химиотерапии, хирургического вмешательства, лучевой терапии, а также сопроводительного лечения, лечения осложнений, возникающих при их проведении, лечения больных после трансплантации костного мозга. Детская онкогематология, как результат слияния в одно целое онкологии и гематологии, получила мощное ускорение в своем развитии.

Цитостатики, используемые при проведения химиотерапии, убивают не только клетки опухоли, но и здоровые, падает уровень лейкоцитов, защищающих нас от микробов, грибов, вирусов, развивается иммунодефицитное состояние. Поэтому у онкологических больных после проведенной химиотерапии не редко развиваются тяжелые инфекционные осложнения, среди которых угрожающими жизни являются сепсис, септический шок, которые требуют замещения, поддержания и восстановления жизненных функций. Лечением таких больных и занимается наше отделение. Сотрудники проводят анестезии на хирургическом этапе лечения, на этапе проведения лучевой терапии, при выполнении любых болезненных процедур детям в стационаре.

- Насколько большой была нагрузка?

- Было по-разному. Порой приходилось работать сверхурочно: ты всегда переживаешь за маленького пациента, не проникаться его проблемой невозможно. Ты входишь в его жизнь с целью помочь и если его теряешь, то воспринимаешь это как собственную неудачу. Поэтому в часах посчитать нашу работу очень сложно. У тебя есть цель и ты делаешь все, чтобы ее достигнуть.

Лечение ребенка - это еще и постоянное общение с его родителями, что также является частью нашей работы. Я считаю, что с первых дней родители пациента должны знать реальную картину. Врач в первую очередь обязан понятно и доходчиво объяснять, рассказывать родителям о состоянии их ребенка, а только уже потом, если у родителей остаются вопросы, отвечать на них. Мама и папа должны стать помощниками врача в лечении.

- Открытие РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии позволило сконцентрировать специалистов, работающих в лечении детских онкологических заболеваний, на базе отдельного учреждения. С первых дней деятельности центра в его коллективе трудились и вы. Что считаете его главными достижениями?

- Центр детской онкологии, гематологии, а затем и иммунологии с 2011 года был создан на основе объединения двух детских отделений, занимающихся лечением опухолей, функционировавших в отдельных учреждениях здравоохранения. В них уже тогда, к 1997 году, был накоплен большой опыт лечения, имелись собственные научные наработки. Соединение медицинской науки с лечебным процессом в одно целое и привело к конечному положительному результату - увеличению показателя общей выживаемости. В среднем 85% детей, у которых был диагностирован рак, а по некоторым заболеваниям выше 95% не просто выживают, а ведут здоровую полноценную жизнь, становясь матерями и отцами. Мы помним, что еще в 90-е годы диагноз "лейкоз" или "саркома" звучал, как приговор, выживали единицы.

Я возглавляю реанимационное отделение, которое рассчитано на 10 коек. К нам поступают дети в тяжелом состоянии с различными осложнениями лучевой терапии, химиотерапии, после операций. Наша задача - не только замещение функций организма, но и их поддержание и восстановление. Работает в отделении 12 врачей, а всего в его штате - почти 60 человек. Главное достижение – опыт работы в команде с глубоким знанием современных, передовых методов и способов лечения.

- Как анестезиологу вам приходится сопровождать операции и медицинские манипуляции. Что можете сказать о препаратах, которые применяются для обеспечения анестезии у детей с онкозаболеваниями?

- Медицинские препараты, используемые в анестезиологии, в том числе и у наших пациентов, имеют четкие точки приложения, практически не оказывают побочных эффектов. Сегодня мы можем спрогнозировать время действия лекарственного препарата на пациента, если необходимо ввести антидот. Все это помогает сделать анестезию оптимальной, более безопасной и комфортной для больного.

В моей практике оперативное вмешательство по удалению большой опухоли, располагавшейся в грудной клетке, прораставшей в пищевод, сердце, одно из легких, аорту с риском озлокачествления с протезированием аорты длилось более десяти часов. Пациенту было всего три года. Это уникальная операция, совместная работа большой команды ведущих хирургов из нескольких государственных республиканских центров. В таких случаях не думаешь о часах, усталости и своих потребностях. Есть цель и к ней идешь. Ребенок после операции находился на лечении в нашем отделении полтора месяца на аппарате искусственной вентиляции легких, затем на аппарате ИВЛ переведен для продолжения лечения в РНПЦ детской хирургии, где после очередного оперативного вмешательства смог самостоятельно дышать и выписан домой. Результат – пациент живет и с ним все хорошо.

Отследить судьбы всех детей, проходивших лечение в центре, невозможно, но отдельные истории, порой самые тяжелые, остаются в памяти. Сейчас в нашем отделении находится пациент, который поступил к нам в возрасте 18 дней, с врожденным миелобластным лейкозом. На старте лечения, при проведении циторедукции, ребенка пришлось перевести на аппарат искусственной вентиляции легких, в течение четырех суток проводить почечную заместительную терапию. На сегодня все позади, планируется перевод маленького пациента в отделение для продолжения специального лечения.

- Дмитрий Александрович, есть ли кому передавать багаж ваших знаний и умений? И в каком направлении развивается научная деятельность специалистов центра?

-У нас очень молодой коллектив. Средний возраст работающих в отделении врачей составляет до 30 лет. Нам есть куда расти и кому передавать знания. В настоящее время идет строительство нового шестиэтажного корпуса центра, куда переместится и наше реанимационное отделение. С его открытием появятся новые возможности.

Отделение активно занимается научными исследованиями. Разрабатывается и внедряется терапевтический лекарственный мониторинг антимикробных лекарственных средств, выполняется диссертационное исследование по теме "Прогностические критерии, ранняя диагностика и особенности лечения сепсиса у детей". Выполняется научно-исследовательская работа, касающаяся методов лечения сепсиса у пациентов с химиоиндуцированной цитопенией. В отделении осваиваются и внедряются самые современные методы общей и регионарной анестезии.

Отделение реанимации в структуре нашего центра активно сотрудничает с российскими специалистами, в частности, с Национальным медицинским исследовательским центром имени Дмитрия Рогачева, а также с нашим РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им Н.Н. Александрова.

-В вашей работе много стресса. Как боретесь с последствиями высокой эмоциональной нагрузки?

- Хожу в бассейн. Свободное время посвящаю своей любимой племяннице Машеньке, которой в этом году исполнится 13 лет. Хотя работа в жизни - это главное, но Маша занимает первое место, общение с ней позволяет отдохнуть и отвлечься от массы производственных и организационных проблем.

БЕЛТА.-0-